07-Требуется чудо (Сборник)
Шрифт:
Вот к ним-то Стасик и обратился с ерническим монологом:
— Всякой ерундой, граждане милые, занимаетесь, давите человечка, ломаете, крутите. А нет бы наоборот! Изобрели бы какую-нибудь умную и добрую машинку: ты в нее входишь одним, а выходишь другим… Ну, я не знаю, что там делается! Сами решайте… Перестраивается биопсиполе, например… Ну, был человек вором, а вышел честнейшим членом общества. Был злыднем, а вышел сама доброта. Был нищим духом, а вышел Вильям Шекспир! Слабо?
Физики тогда сказали, что слабо. Что наука умеет еще очень мало гитик. Что руки коротки.
А Ленка спросила:
— Фантастикой увлекся?
Ответил:
— Мечтаю, подруга!
Усмехнулась:
— Ну, помечтай, помечтай…
Неужто с того вечера все запомнила?
А что? Память у нее,
И сейчас куснула легонько, думала — не проассоциирует Стасик. А Стасик не лыком шит, у Стасика с логикой полный порядок…
«Стань таким, как я хочу…» Ну, станет. Ну, найдет ученого братца, который изобретет-таки умную машинку по незапатентованной идее Политова. Ну, войдет туда Стасик. Ну, выйдет иным.
А каким?
Стасик ехал-ехал, в ус не дул, заправился под завязку, седанчик его ходко шел, отлажен на совесть, да и водительский стаж у Стасика — семнадцать лет, зим, весен и осеней — шутка ли! Но вдруг ни с того ни с сего он почувствовал, как на него страшно наваливается что-то тяжелое, темное, рыхлое, как оно застит ему свет, выключает звуки, останавливает время…
Поскольку в описываемое мгновение на крутой поворот Яузской набережной выехал на дежурство старший лейтенант милиции… фамилия в принципе для повествования неважна, но ради удобства общения назовем его условно Спичкиным, Валерианом Валериановичем Спичкиным… поскольку остановил он свой желто-синий «жигуль» как раз у кромочки тротуара, у зеленого откоса безымянного московского кургана, поскольку направил он бдительный прибор-скоростемер на трассу с ограниченной скоростью движения и там на нее внимательно уставился, то все происшедшее он описал в протоколе с хроникальной точностью и похвальным бесстрастием, вообще характерным для доблестных работников Госавтоинспекции.
Не откажу себе в удовольствии и процитирую указанный протокол: «9 сентября 19… (год роли не играет, хотя у Спичкина он указан точно!) года в 18 часов 23 минуты я занял вверенный мне пост у поворота от бензоколонки N13, где скорость ограничена до 40 км/час. В 18 часов 27 минут я заметил, что от бензоколонки N13, которая находилась не очень далеко, но все было отлично видно, потому что погода стояла жаркая, сухая, что и доказано отсутствием следа торможения, отъехал автомобиль марки „ВАЗ-2105“, цвет „коррида“, государственный номерной знак У00-17МЕ, и когда я взглянул на счетчик прибора, то увидел его скорость 38,5 км/час, но он ее заметно увеличивал. Я уже приготовился сделать нарушителю сигнал остановиться, как он вдруг неожиданно быстро поехал прямо к решетке заграждения от падения в р. Яуза, на полном ходу примерно 50 км/час, на счетчик в этот момент я не глядел, пробил решетку и плашмя упал на воду, но сразу не утонул, потому что оставался на плаву, а потом немного погрузился в воду, но тоже не утонул, потому что мелко. Сначала я бросился к решетке заграждения, где ее пробил автомобиль, номерной знак У00-17МЕ, и хотел спуститься вниз, чтобы оказать первую помощь водителю транспортного средства, но пока я добежал до пролома, после промера рулеткой дистанция оказалась 93 м, а московское время 18 часов 28 минут, водитель выбирался из бокового окна, весь в одежде, и когда он влез на крышу автомобиля и увидел меня, то закричал: „Что случилось, товарищ старший лейтенант?“»
Протокол на сем не кончался, там еще много всего наличествовало (термин из арсенала Валериана Валериановича), но продолжать его бессмысленно и малопродуктивно, потому что все дальнейшее Стасик сам помнил прекрасно. А предыдущее, выходит, не помнил?..
Не станем забегать вперед, а вкратце, своими словами перескажем суть протокола, процитированной его части. Ехал Стасик от бензоколонки, ехал грамотно, потом невесть с какой радости его понесло к ограде, он ее, натурально, проломил, и автомобиль, как аэроплан, спланировал в речку, где, на счастье, оказалось мелко. Любопытствуем: почему он так поступил? Увы, наше с вами законное любопытство останется неудовлетворенным. С 18 часов 27 минут до 18 часов 28 минут (секунды В. В. Спичкин
Откуда взялась вода, Стасик не понял, потому что впал в дикую панику. Он заметался на сиденье, как пойманный, почему-то давил под водой на педаль тормоза, ухитрился выжать сцепление и перевести рычаг коробки передач на «нейтралку», локтем нечаянно задел бибикалку, и, как ни странно, именно подводный гудок авто окончательно отрезвил его, и он яснее ясного увидел, что «жигуль» довольно прочно держится на чем-то, не исключено — на дне Яузы, сам Стасик сидит в воде по грудь и та же вода ласково омывает ветровое стекло, пошедшее сеткой мелких и длинных трещин, а сквозь них виден горбатый мостик, толпа любопытствующих товарищей на нем, а еще дальше — шпиль «высотки» на Котельниках. Сидеть было холодно, мокро, зловонно и бессмысленно. Стасик автоматически потрогал нагрудный карман — документы на месте — и полез в боковое окно, вскарабкался на крышу седанчика, непременно возжелавшего стать катером, глянул вверх и узрел прихотливо проломанную чугунную решетку ограды и около нее — милиционера с черно-белым жезлом в руке.
— Что случилось, начальник? — крикнул ему Стасик, и тут следует отметить, что В. В. Спичкин чуть погрешил в протоколе против нагой истины: там, если вы заметили, потерпевший обращается к нему с упоминанием офицерского звания.
Старший лейтенант ответил Стасику отнюдь не без иронии:
— Это я хотел бы у вас узнать, товарищ водитель.
Но Стасик иронии не оценил. Он был не на шутку встревожен не столько аварией, сколько странным выпадением сознания.
Такого с ним никогда не случалось!
— Я ни черта не помню! — крикнул он Спичкину. — Мне, видимо, стало плохо, и вот… Как бы мне отсюда выбраться?
Рядом со старшим лейтенантом скопилось довольно много прохожих и проезжих, которые прервали свои пути ради редкого зрелища. Один из проезжих сбегал к своему «Москвичу» и принес трос-канат, крепкий буксир, который полутонный автомобиль выдерживает, а уж Стасика хозяин троса вместе с доброхотами вытащил на берег в одну минуту.
Со Стасика лило в три и более ручьев, на его прекрасной в недавнем прошлом рубахе висели какие-то водоросли, а туфли Стасик снял, вылил из них воду, как из кружек, и надевать не стал: поставил рядышком для просушки.
Дурацкий, в общем-то, поступок. Он говорил о том, что Стасик, как ни хорохорился, а в себя полностью не пришел: во-первых, туфли запросто могли спереть, а во-вторых, носки-то все равно мокрые…
— Ваши документы, пожалуйста, — вежливо попросил старший лейтенант В. В. Спичкин.
На что ему из толпы немедленно указали:
— Какие документы? Ты ему «скорую» вызови: видишь, мужик не в себе? Может, сломал чего. А ты — документы… И кран зови аварийный: чего машине зря пропадать, она еще поездит.
В. В. Спичкин дернулся было к своему казенному «жигулю», к спасительному радиотелефону, но Стасик быстро вынул из кармана права, протянул офицеру.
— Вот. Пожалуйста. Только поскорее: у меня через полчаса спектакль.
— В театр, что ли, торопишься? — хохотнули в толпе. — Нет, смотри, мужик в театр спешит! Во, юмор! А лишнего билетика у тебя нет?
Стасик на тонкую шутку не реагировал, шел за старлеем к гаишной машине, нес туфли в правой руке, а левую прижимал к сердцу, объяснял что-то, как будто оправдывался. А скорее всего именно оправдывался: мол, все помутилось, какой-то припадок, ничего не понимаю и так далее. Почему-то у всех — исключения автору неведомы! — водителей личного транспорта любой работник Госавтоинспекции вызывает мистический, малообъяснимый страх. Мы хорохоримся, мы вовсю «качаем права», которые, к слову, у нас есть, но внутренне трепещем: а вдруг, а вдруг?..