10 баллов с острова Наварон
Шрифт:
Дрошный ничего не слышал и уж наверняка в такой темноте ничего не мог видеть. Только инстинктивное предчувствие смертельной опасности заставило его посмотреть вверх. Волосы Дрошного встали дыбом от ужаса, когда он увидел катящийся сверху огромный камень. А камень тем временем уже не катился, а подпрыгивал, продолжая свое неумолимое смертоносное движение.
За собой он увлекал поток более мелких камней и гальки. Дрошный предупреждающе вскрикнул. Все вскочили, но большинству из них было уже просто некуда деваться.
Совершив последний большой прыжок, камень достиг моста и переломил его пополам. Двое солдат, которые стояли на пути камня, погибли сразу.
Не менее дюжины черных парашютов, прикрепленных к трем цилиндрическим предметам, плавали, наполовину затонув, в черной, под стать им, воде Неретвы. Меллори и Миллер обрезали веревки парашютов и соединили цилиндры в одну линию проволокой, специально имевшейся для этой цели. Меллори обследовал первый цилиндр и осторожно повернул расположенный наверху рычаг.
Сжатый воздух взбурлил воду позади. Цилиндр сдвинулся с места и медленно поплыл вперед, увлекая за собой остальные два. Меллори повернул рычаг в прежнее положение и обратился к Миллеру:
— Эти рычаги на правой стороне корпуса контролируют выпускные клапаны. Приоткрой немного один так, чтобы только проверить работу, не более того. Я сделаю то же самое на этом.
Миллер осторожно приоткрыл клапан и почувствовал движение цилиндра.
— Зачем это?
— А тебе хотелось бы самому тянуть на буксире до стены плотины полторы тонны аматола? Реактивный движок своего рода.
Похоже на ходовую секцию двадцатидюймовой торпеды. Воздух под давлением в триста атмосфер, дальше вентиль должен работать как надо.
— Пусть работает, как хочет, лишь бы мне не тащить, — Миллер закрыл клапан. — Так?
— Так. — Теперь, когда все было готово, Меллори снова открыл рычаг ведущего цилиндра. Послышался булькающий звук, вода вокруг цилиндров пошла пузырями, и все три цилиндра с двумя сопровождающими отправились в путь к плотине.
После того как камень разбил мост, погибло семеро, но двое остались в живых. Дрошный и сержант-четник, оба в ушибах и синяках, прижались к сломанному концу моста. Сначала они могли только едва держаться за остатки моста, наполовину погрузившись в ревущий поток. Но, постепенно приходя в себя после отчаянной борьбы, они смогли обхватить переломанные бревна ногами и руками и так висели, переводя дух. Дрошный подал сигнал кому-то, находившемуся на берегу, затем показал направление, откуда свалился камень.
Спрятавшиеся за камнями трое четников, те трое, которые, на свое счастье, не успели ступить на мост, поняли сигнал. В семидесяти футах выше того места, где, вцепившись руками и ногами в остатки моста, находился в подвешенном состоянии Дрошный, скрытый высоким берегом, Андреа, лишенный своего последнего укрытия, пытался перебраться повыше. На другом берегу реки один из трех четников тщательно прицелился и выстрелил.
К счастью для Андреа, выстрелы, направленные вверх в такой темноте, редко достигают цели. Пули просвистели в опасной близости к левому плечу Андреа и, отскочив рикошетом от поверхности скалы, только чудом не задели его. «В следующий раз они не промахнутся», — подумал Андреа. Он отскочил в сторону, потерял равновесие и, как ни пытался его вернуть, это сделать не удалось, и он покатился вниз, увлекая за собой целый поток камней. Град пуль сыпался вокруг него. Четники, полностью убежденные в том, что Андреа остался один и больше бояться некого, поднялись в полный рост и палили из автоматов
И опять Андреа сопутствовала удача. Рейнольдс и Мария выбежали из-за своего укрытия и помчались по берегу, стреляя на ходу в четников. Те, в свою очередь, сразу забыв об Андреа, повернулись в сторону новой опасности. Тем временем Андреа безуспешно пытался остановить свое падение. Но ему это не удавалось, и он продолжал катиться вниз в центре маленькой лавины, пока не ударился всем телом и головой о большой камень, потеряв сознание.
Рейнольдс сильным рывком вспрыгнул на лежащий у берега камень, стараясь не замечать пуль, свистевших над головой, тщательно прицелился и выпустил длинную очередь, очень длинную, пока магазин «шмайссера» не опустел. Все три четника простились с жизнью.
Рейнольдс выпрямился и с удивлением обнаружил, что дрожат руки. Он посмотрел на Андреа, который лежал без сознания в опасной близости к воде, и сделал к нему несколько шагов. Вдруг совсем рядом услышал стон. Рейнольдс бросился на этот звук.
Мария полусидела-полулежала на каменистом берегу. Обеими руками она обхватила ногу чуть повыше колена, и кровь струилась у нее по пальцам. Лицо, обычно слегка бледное, теперь покрылось смертельной белизной и было искажено страхом и болью. Рейнольдс беззвучно выругался, выхватил нож и стал разрезать ткань вокруг раны. При этом он старался ободряюще улыбаться. Мария закусила нижнюю губу и смотрела на Рейнольдса глазами, полными боли и слез. Рана была страшная на вид, но Рейнольдс сразу понял, что не опасная. Он вытащил свою походную аптечку, готовясь перевязать рану, и снова взглянул па Марию, но она полными ужаса глазами смотрела мимо него.
Рейнольдс мгновенно обернулся. Дрошный выбрался па берег, поднялся на ноги и теперь склонился над распростертым телом Андреа, намереваясь столкнуть его в реку.
Мгновенно схватив свой «шмайссер», Рейнольдс нажал на спусковой крючок: выстрела не последовало. Он забыл, что истратил все патроны на четников. Тогда поискал глазами оружие Марии, но так и не нашел. Больше ждать он не мог — Дрошный был совсем рядом с Андреа. Рейнольдс выхватил нож и бросился к Дрошному. Тот видел его и знал, что Рейнольдс вооружен только ножом. Он обнажил зубы в своей волчьей ухмылке и вытащил один из своих кривых ножей, висящих на поясе.
Двое мужчин приблизились друг к другу и стали ходить кругами. Рейнольдсу никогда в жизни еще не приходилось применять нож, и он не испытывал иллюзий по поводу исхода предстоящего поединка. Ведь, по словам Нойфельда, Дрошному нет равных на Балканах в искусстве владения ножом. И в этом нет оснований сомневаться, подумал Рейнольдс. Во рту у него пересохло.
В тридцати ярдах от них Мария, ослабевшая от боли и потери крови, поползла к тому месту, где, как ей казалось, уронила автомат, когда была ранена. Через несколько секунд, которые показались ей вечностью, она нашла его среди камней. Слабыми руками подняла приклад к плечу, но сразу же опустила.
В том положении, в котором она находилась, вряд ли удастся попасть в Дрошного, не задев Рейнольдса. Могло случиться и так, что она убьет Рейнольдса, даже не ранив Дрошного. Оба они теперь стояли грудь в грудь, схватив левой рукой правую руку соперника, держащую нож.
Темные глаза девушки, которые только что были полны страха и боли, теперь выражали только отчаяние. Так же, как и Рейнольдс, она знала о репутации Дрошного, но, в отличие от Рейнольдса, ей приходилось видеть, как этот человек орудует ножом. "Волк и ягненок, — подумалось ей, — волк и ягненок.