10 фатальных ошибок Гитлера

Александер Бевин

Глава 21

Нормандия

По иронии судьбы два величайших командира танковых войск в истории — Хайнц Гудериан и Эрвин Роммель — разошлись во мнениях по поводу того, как правильно отразить вторжение союзников во Францию.

Гудериан отстаивал свою позицию исходя из опыта ведения войны на Востоке против Красной армии, Роммель — исходя из опыта боевых действий в Африке против западных союзников. Они предлагали диаметрально противоположные решения.

В феврале 1944 года Гудериан поехал в Сен-Жермен-ан-Лайе, что рядом с Парижем, к фельдмаршалу Герду фон Рунштедту, главнокомандующему на

Западе, и генералу Лео Гейеру фон Швеппенбергу ответственному за обучение танкистов на Западе. Они вместе пришли к согласию в вопросе действий бронетанковых войск.

Танковые и панцергренадерские дивизии, писал Гудериан, «должны располагаться достаточно далеко от так называемого Атлантического вала, чтобы их можно было легко перебросить к направлению главного удара войск противника, как только оно будет определено».

Гудериан и Гейер предлагали, чтобы десять мобильных дивизий, которые выделил Гитлер для оборонительных действий на Западе, были сконцентрированы в две группы — одна на севере, а другая на юге от Парижа. Оба военачальника признавали неоспоримое превосходство военно-воздушных сил союзников, серьезно осложняющее переброску германских танковых войск. Однако и Гудериан, и Гейер считали, что эту проблему можно решить, если перебрасывать танки ночью.

Когда Гудериан вернулся в генштаб, он обнаружил, что Роммель, возглавивший в ноябре 1943 года оборону Атлантического вала в качестве командующего группой армий «Б», расположил танковые дивизии очень близко от побережья.

По мнению Гудериана, это было серьезнейшей ошибкой: «Их невозможно будет перебросить и ввести в бой на любом другом участке фронта достаточно быстро, если противник высадится в каком-нибудь ином месте».

Когда Гудериан пожаловался Гитлеру, фюрер сказал, чтобы он обсудил вопрос с Роммелем.

Гудериан встретился с Роммелем в его штабе в Ла Рош Гийон — великолепном замке на западе от Парижа, и оказалось, что он пытается лбом пробить каменную стену — такой отпор встречали все его предложения. Из-за господства союзников в воздухе, сказал Роммель, не может идти и речи о том, чтобы перемещать большие соединения танков, пусть даже ночью.

Для Роммеля дни мобильной войны закончились — и не только из-за англо-американского превосходства в воздухе, но и потому, что Германия не могла угнаться за западными союзниками в производстве танков и бронетехники, что явилось в большей мере результатом нехватки нефти, нежели действий англо-американской авиации.

Главным в планах Роммеля было то, что немцы должны правильно определить место высадки союзников. Если германские войска не смогут быть переброшены в нужную точку, то им необходимо находиться как можно ближе к пункту высадки противника. Роммель решил, что союзники высадятся на побережье Па-де-Кале напротив Дувра.

Роммель исключил другие варианты именно потому, что союзники в этом месте могли бы наилучшим образом обеспечить воздушное прикрытие. 31 декабря 1943 года Роммель отправил послание Гитлеру, указывая на побережье Па-де-Кале как на возможное место высадки десанта союзников. «Главной заботой противника, — писал он, — является как можно более быстрый захват порта или портов, способных принять большое количество кораблей».

Гудериан

не стал гадать, где могут высадиться союзники. Он думал, что англо-американским войскам нужно позволить десантироваться и дать немного продвинуться в глубь материка, чтобы потом уничтожить их войска и отбросить назад, к морю, широкомасштабным контрнаступлением. Все это соответствовало успешным действиям немцев в России. Несмотря на то что Рунштедт и Гейер приняли эту идею, ни они, ни Гудериан не понимали, как легко командование англо-американских ВВС может ограничить движение немецких танков.

Роммель это понимал, и для него предложение Гудериана было неприемлемым. «Если враг когда-нибудь ступит сюда, он создаст на плацдарме мощную противотанковую оборону и заставит нас биться головой об нее», — сказал он генералу Фрицу Байерляйну, командиру танковой учебной дивизии.

Единственный способ помешать этому, писал Роммель, — сражаться на прибрежной полосе. Это требовало наличия оперативных резервов, расположенных сразу же за передовой линией обороны, которые могли бы быстро вмешаться в ход сражения. Переброска резервов из глубины страны будет означать, что немецкие танки сделаются мишенью для авиации союзников, к тому же она потребует столько времени, что противник сможет либо организовать плотную оборону, либо продвинуться дальше в глубь материка.

Роммель занялся строительством укрепленных районов, окруженных минными полями, которые тянулись на 5–6 миль от побережья. Кроме того, он приказал создать искусственные водные преграды, возвести надолбы («аспарагусы Роммеля»), на которых были прикреплены противотанковые мины, бетонные конструкции, усиленные стальной арматурой, противотанковыми минами и другими ловушками.

Однако немцы не успевали полностью выполнить программу строительства укреплений, и все они были сконцентрированы в районе Па-де-Кале, хотя некоторые линии доходили и до Нормандии.

Разумеется, и Роммель, и Гудериан ошибались. Союзники не собирались следовать кратчайшим путем, чтобы захватить ближайший порт. Роммель не представлял себе количество ресурсов союзников и не подозревал об изобретательности британцев, построивших две искусственные гавани (Малберри), которые могли служить как временные порты. Малберри скрывали в себе самую большую тайну: союзникам не нужно было захватывать порт, чтобы десантироваться на континенте. Это сделало возможным высадку в любом подходящем месте, находившемся под «зонтиком» авиации союзников, — хотя бы берега Нормандии.

Гудериан заблуждался, полагая, что немцы могут повторить нечто вроде движения танков широким фронтом, какое они практиковали в России. Там люфтваффе в целом обладало паритетом с ВВС красных и могло достичь временного локального превосходства, чтобы выполнить какую-либо особую миссию. На Западе военно-воздушные силы союзников были значительно сильнее противника в любом пункте. Зимой 1944 года самолеты люфтваффе были фактически вытеснены с неба, главным образом из-за имевшегося у союзников — американского истребителя «П-51» «Мустанг». «Мустанг» превосходил все немецкие истребители, и все же люфтваффе было вынуждено бросить вызов американским самолетам, поскольку теперь «П-51» эскортировали «летающие крепости» «Б-17» во время их дневных налетов на Германию. Немцы потеряли огромное количество истребителей и к марту не горели желанием сталкиваться с «мустангами».