10 мифов о 1941 годе
Шрифт:
«Так что, — спросят резуны, — мы делали такие танки, которые не могли ездить, а только ломались?»
Ездили, ездили наши танки! Но до тех пор, пока не был исчерпан ресурс, а он у тысяч танков кончался как раз в 1941 году. Между прочим, даже современные танки часто возят на специальных трейлерах, чтобы сберечь ресурс двигателя и ходовой части.
Что же до тысяч устаревающих танков в РККА, то эта сомнительная «мощь» не в последнюю очередь объяснялась некомпетентностью двух подряд начальников вооружений РККА — Тухачевского и Уборевича, которые заказывали промышленности эти многие тысячи, не заботясь о перспективных схемах. Конструктор среднего танка Т-34 Михаил Ильич Кошкин буквально надорвался, отстаивая своё детище, и умер ещё до войны, 26 сентября 1940 года, совсем молодым — в сорок два года.
К тому же на старых танках, как правило, не было рации (на старых истребителях — тоже), за что надо «благодарить» тоже этих двух высокопоставленных заговорщиков и изменников.
Наконец, новая техника не была должным образом освоена, да и некомплект её был к середине 1941 года велик. Здесь показательны и типичны воспоминания дважды Героя Советского Союза генерала армии Дмитрия Даниловича Лелюшенко. Весной 1941 года его назначили командиром 21-го механизированного корпуса, но корпус ещё лишь предстояло сформировать в составе двух танковых и одной мотострелковой дивизии. По штату корпус, дислоцировавшийся на юго-западе Псковской области на даугавпилсском направлении, должен был иметь 1031 танк разных марок, а в наличии было 98 БТ-7 и Т-26. Мощные KB и Т-34 только начинали поступать.
Стремясь быстрее закончить формирование, Лелю-шенко торопил командование с присылкой техники и оружия, но в ответ слышал: «Не торопитесь, не только у вас такое положение». За месяц до начата войны Лелюшенко был в ГАБТУ — Главном автобронетанковом управлении РККА и спросил его начальника генерал-лейтенанта Федоренко: «Когда прибудут танки? Ведь чувствуем, немцы готовятся…» Федоренко успокоил: «Не волнуйтесь! По плану ваш корпус должен быть укомплектован полностью в 1942 году».
Примерно так же обстояли, к слову, дела и в советских ВВС. На этой стороне вопроса я здесь останавливаться не буду, сказав лишь, что новые наши пушечные истребители Як-1 и ЛаГТ-3 были не так уж и хороши по сравнению с новыми немецкими истребителями, а Миг-3 имел лишь пулемётное вооружение. При этом налёт на самолётах новых марок Як-1, Миг-3, ЛаГГ-3, Ил-2, Пе-2 у многих лётчиков составлял менее 10 часов. Другими словами — всё ничего! А старые самолёты далеко не все были боеспособными.
Чтобы было ясно, что я имею в виду, приведу фрагмент записи в дневнике генерала Гальдера от 12 сентября 1941 года:
«Авиация противника на 11.9.1941 года насчитывает 670 истребителей, 600 бомбардировщиков, 1230 учебных самолетов и 440 других самолетов. Итого — 2940 самолетов.
Если принять, что только 40 процентов самолетов являются боеспособными, то он имеет 270 боеспособных истребителей и 240 бомбардировщиков».
С готовыми к бою танками положение, как правило, было ещё сложнее. При этом на 22 июня 1941 года немецкая группа армий «Юг», упоминаемая Солониным, имела все 728 танков, естественно, боеспособными, а вот упомянутые Солониным же 5826 советских танков были боеспособными лишь в некоторой своей части, и вряд ли боеготовый их процент составлял реально более 30 процентов.
Да и надёжность наших боеспособных танков была, как уже сказано, к 22 июня недостаточна для новых танков. Для старых танков имелась проблема ресурса, то есть износа.
Несколько слов о соотношении, приведённом Солониным: 5826 наших танков Юго-Западного и Южного фронтов против 728 немецких в группе армий «Юг»…
Юго-Западный фронт — это до 22 июня 1941 года Киевский Особый военный округ (КОВО), а Южный фронт — в основном Московский военный округ. Последний танков имел мало (на 1 июня 1941 года 4 KB и 5 Т-34, а всего к 22 июня 1941 года — чуть более тысячи в основном устаревших танков).
В одном из изданий книги М.И. Мельтюхова «Упущенный шанс Сталина» (М.: Вече, 2002) приведены данные по наличию бронетехники в Красной Армии на 1 июня 1941 года (таблица 24 Б приложения Б), из которых следует, что в КОВО имелось 5836 танков, из которых: KB — 278; Т-34 — 496 (всего современных танков 774 единицы). Из таблицы же 7 В приложения В — данные по укомплектованности мехкорпусов западных приграничных округов на 22 июня 1941 года — следует,
А теперь я открываю страницы 18–19 интереснейшей, богато иллюстрированной фотографиями книги французского историка Франсуа де Ланнуа «Немецкие танки на Украине. 1941 год» (М.: Яуза, 2006), где отражены боевые действия 1-й танковой группы из группы армий «Юг», и читаю:
«Войскам 1-й танковой группы (командующий генерал-полковник Эвальд фон Клейст. — С.К.) противостояли 5-я и 6-я армии, которые вместе с 26-й и 12-й армиями входили в состав Киевского Особого военного округа. Последний, состоявший под командованием генерал-полковника Кирпоноса, после начала боевых действий был переименован в Юго-Западный фронт…
…5-я и 6-я армии, противостоявшие 1-й танковой группе, представляли собой мощную силу. Четыре механизированных корпуса этих армий имели не менее 2590 танков против всего лишь 880 танков (у М. Солонина — 778. — С.К.)1-й танковой группы! Однако из этих 2590 танков только 596 (по данным М. Мельтюхова — 774. — С.К.)были эквивалентны 615 Pz. III и IV».
Требуются комментарии?
Где же здесь то якобы подавляющее превосходство РККА в танках, о котором нам талдычат солонины, «суворовы» и т. д. и т. п.? Причём ещё раз напоминаю, что у немцев танки, изготовившиеся к удару по СССР, были, во-первых, достаточно новыми с точки зрения износа и достаточно надёжными с точки зрения их приработки и выявления производственных дефектов в процессе эксплуатации. Во-вторых, они были тщательно проверены и подготовлены к предстоящим близким боевым действиям со всей немецкой тщательностью. А у личного состава танковых войск Рейха был реальный боевой опыт современной маневренной войны в Польше и в Северной Франции. Иногда указывают на то, что продолжительность боевых действий и там и там была недолгой, но даже один реальный бой обогащает человека таким опытом — как воинским, так и психологическим, — который не даётся любыми учениями.
У советских танкистов такого опыта, по сути, не было — ни Испания, ни Халхин-Гол, ни тем более финская война не походили на то, чему предстояло развернуться на просторах России с утра 22 июня 1941 года.
То есть 1941 год был для РККА годом активного перевооружения и боевой учёбы, и уже поэтому ни о каких превентивных ударах СССР по Германии не могло быть и речи. Во всяком случае — в 1941 году. Да, Генштаб РККА проводил в этом направлении соответствующие штабные разработки, и именно из опубликованных в 90-е годы и позднее подобных документов Резун, Солонин и иже с ними выдирают цитаты и, размахивая ими, обрушивают на головы образованной публики дутые «сенсации» о превентивных планах Сталина. Но Генштаб, не рассматривающий различные варианты действий Вооружённых Сил — от оборонительных до наступательных, — даром ест хлеб той страны, которая своих генштабистов кормит.
Но из чего надёргивают цитаты авторы «сенсаций» о якобы подготовке превентивного удара РККА в 1941 году? Ну, скажем, вот из чего…
В 1991 году, году 50-летия начала Великой Отечественной войны, «Военно-исторический журнал» Минобороны ещё СССР, редактируемый тогда ещё генерал-майором В.И. Филатовым, опубликовал ряд интересных документов и аналитических материалов, опровергающих заявления о подготовке СССР к превентивному удару (см., в частности, № 3, 4, 5, 6 за 1991 год).
Однако уже в № 12 за 1991 год — год успешной антисоветской контрреволюции — тот же «ВИЖ», ещё орган МО СССР, но редактируемый уже B.C. Ещенко, занял сомнительные позиции… В № 1 за первый наш антисоветский, 1992, год «ВИЖ» был представлен читателю как «орган Министерства обороны» непонятно какой страны. В этом «органе», в его № 1, на странице 7-й и был опять поставлен вопрос: «Готовил ли СССР превентивный удар?»