10 мифов о 1941 годе
Шрифт:
Да, неумно мы вели себя той роковой весной, неумно… И такие шаги СССР, как пакт с обречённой бриттами на заклание Югославией-Сербией, делал для фюрера всё более привлекательным план покончить с Россией ещё до удара по Англии. И теперь уже он поступал нерационально — вплоть до того, что уже его чёрт дёрнул пойти летом 1941 года на Москву.
Вот на каком европейском фоне стал обретать детальные черты пресловутый план «Барбаросса». И то, что 13 апреля 1941 года японский министр иностранных дел Мацуока подписал советско-японский договор о нейтралитете, уже ничего изменить не смогло.
Что ещё надо сказать?
Безусловно, Сталин не собирался
В 1941-м году…
А в 1942-м — когда было бы закончено перевооружение РККА?
А в 1943-м или в 1944-м — когда на Германию навалились бы Соединённые Штаты, «пришившие последнюю пуговицу к мундиру последнего солдата», и Англия, постоянно подстрекаемая янки к продолжению войны с немцами?
Думаю, и в этом случае Сталин, скорее всего, просто предпочёл бы остаться в стороне… Однако нельзя не признать, что у Гитлера были, были серьёзные объективные основания сомневаться в перспективной лояльности России и Сталина к его Германии.
И Гитлер, надо сказать, подробно и аргументированно сообщил о своих сомнениях уже тогда — в реальном масштабе времени. Сообщил как в очень узком кругу — например, в ходе совещания в ставке вермахта 9 января 1941 года, так и публично — в ноте СССР об объявлении войны и в обращении по радио к нации 22 июня 1941 года.
Показательная деталь — текста ноты и меморандума к нему нет даже в упомянутом выше XXIII томе «ДВП». В аннотации к этому тому сказано, что публикация документов того времени «важна для установления исторической правды»… Однако для установления правды просто необходимо знать те ключевые документы, о которых я упомянул. Увы, том XXIII заканчивается текстом выступления по радио председателя Совета Народных Комиссаров СССР В.М. Молотова 22 июня 1941 года.
А текста выступления Гитлера — нет! Директиву министра иностранных дел Рейха Риббентропа послув Москве Шуленбургу и меморандум о причинах объявления войны можно отыскать лишь в Интернете 941-06-21 — /html). Текст речи Гитлера — там же ww2/chrono/1941/1941-06-22.html).
Лишь в номере 6-м «Военно-исторического журнала» за роковой 1991 год был опубликован текст пространной ноты министерства иностранных дел Германии Советскому правительству от 21 июня 1941 года. Но она почти никогда более не воспроизводилась.
Почему?
Да потому, что там, в полном соответствии с исторической правдой, говорится о том, что, несмотря на лояльные шаги со стороны Германии:
— уступку Литвы в советскую сферу влияния;
— поддержку в вопросе о возврате Бессарабии и включении в состав СССР Северной Буковины (никогда России не принадлежавшей);
— сдержанность при возврате в состав СССР Прибалтики;
— поддержку против финнов во время советско-финской войны,
СССР необоснованно пытался расширить свою активность и влияние на Балканах (что создавало беспокойство Гитлера относительно румынской нефти); совместно с Англией (хотя и без координации с ней) фактически поощрял антигерманский переворот в Югославии и тут же заключил с югославами до удивления ненужный России пакт.
Главное же — СССР фактически давал Англии основания надеяться на некий благоприятный для неё (и неблагоприятный для Рейха) поворот в советско-германских отношениях. А эти надежды поддерживали Англию в её нежелании прекратить войну в Европе почётным для обеих сторон миром.
Вот что поставил нам в вину Гитлер в июне 1941 года. И, как это ни печально, надо признать, что претензии Гитлера к Советскому Союзу были в определённой мере обоснованными… Подчёркиваю — претензии, а не тотспособ, который он избрал 22 июня 1941 года для их удовлетворения.
Конечно, и Сталин обоснованно колебался
Но и Гитлера тогда обуревали жестокие сомнения… И то, что он колебался, хорошо видно из его малоизвестного письма Муссолини от 21 июня 1941 года. Оно было опубликовано в СССР в № 5 малотиражного «Военно-исторического журнала» за 1965 год и начиналось так:
«Дуче! Я пишу Вам это письмо в тот момент, когда длившиеся месяцами тяжелые раздумья, а также вечное нервное выжидание закончились принятием самого трудного в моей жизни решения… Дальнейшее выжидание приведет самое позднее в этом или в следующем году к гибельным последствиям…
После уничтожения Франции — вообще после ликвидации всех их западноевропейских позиций — британские поджигатели войны направляют все время взоры туда, откуда они пытались начать войну: на Советский Союз.
Оба государства, Советская Россия и Англия, в равной степени заинтересованы в распавшейся, ослабленной длительной войной Европе. Позади этих государств стоит в позе подстрекателя и выжидающего Североамериканский Союз…
Если и дальше терпеть эту опасность, придется, вероятно, потерять весь 1941 год, и при этом общая ситуация ничуть не изменится. Наоборот, Англия еще больше воспротивится заключению мира, так как она все еще будет надеяться на русского партнера. К тому же эта надежда, естественно, станет возрастать по мере усиления боеготовности русских вооруженных сил. А за всем этим ещё стоят американские массовые поставки военных материалов, которые ожидаются с 1942 года…»
Взаимные подозрения и тревоги можно было снять, лишь посмотрев друг другу в глаза. Тем более что тема личной встречи Гитлера и Сталина возникала с момента подписания пакта Молотова — Риббентропа несколько раз — в том числе в беседах Сталина и Риббентропа, Молотова и Гитлера…
В своей книге «Кремлёвский визит фюрера» я, к слову, поставил-таки двух лидеров лицом к лицу, заставив их придать своим раздумьям и сомнениям новый характер.
Но как могло бы в этом случае всё развиваться дальше?
Если бы СССР принял предложение Гитлера о присоединении к Пакту трёх (Германия, Италия и Япония), то это было бы не столько политическим отходом от пробританской линии — Сталин вёл лишь одну политику, прорусскую, так сказать, сколько отходом от нашего скользкого нейтралитета в сторону долговременной политической дружественности к странам «оси».
Главным тут мог бы стать наш отказ от поддержки антигерманских кругов в Сербии (что до хорватов и словенцев, то они традиционно были лояльны к немцам, а остальные южнобалканские славянские народы в серьёзный «расклад» не шли).
Политические шаги (в том числе отказ от активности на Балканах) можно и нужно было подкрепить усилением поставок в Германию не только нефти и сырья, но и — очевидно — необходимых ей для десанта в Англию вооружений к концу 1941 года или в 1942 году. Поставляла же оружие Англии официально нейтральная Америка — на коммерческой якобы основе. Вот и мы могли бы предпринять нечто подобное по отношению к Германии.
Избежав за счёт этого войны в 1941 году с Германией и усилив производство вооружений на не разрушенных бомбёжками, не эвакуированных заводах Харькова и Запорожья, Николаева и Севастополя, Киева и Днепропетровска, мы не получили бы в 1941 году и войны с Англией — при любой нашей политике.