100 лет тому назад
Шрифт:
— Первый раз они прямо на моих глазах поцеловались,… — принимаюсь за рассказ, а сам юбку ей задирать начинаю.
— Прекрати, нехорошо тут этим заниматься, вдруг увидит кто, — отбивалась дама, но так слабо, что только совсем уж неопытный отрок эти ее действия за призыв бы не принял.
— Да кто нас в этом сарае увидеть может? — Ну, ведь, правда, сарайчик, построенный вокруг колодезного сруба — одно из самых уединенных и удобных мест для таких дел.
Нижнего белья Машка не носила, так что, как только справился с ворохом юбок, самого сокровенного достиг. И, знаете, такого пыла
— И что в этой истории тебя так заинтересовало? — Задал я вопрос после того, как успокоились и отдышались.
— Так это как исполнение сказки о Золушке. — Ответила мне моя зазноба. — У Степки же после того, как ее те бандиты поваляли, ни одного шанса выйти замуж в нашей деревне не было.
Кстати, о Золушке. Вариация сказки в исполнении моих друзей еще не совсем закончилась. Это я к тому, что в оригинальной версии сказка то завершилась свадьбой, а у нас тут принято свадьбы играть исключительно поздней осенью, после завершения уборочной страды, и даже после прихода в наши места первых холодов. Так что сказка продолжается!
Но свои взаимоотношения парочка выставила на всеобщее обозрение уже сейчас. А просто, как и намеревались, молодые Ширяевы заняли один из пустующих домов. И нет, это не родители Семена встали на дыбы, не пустив сына с его пассией на постоянное жительство, сама Степка внезапно застеснялась селиться в доме свекра, где помимо старшего поколения, на довольно скученной территории обитали еще и старшие сестры и брат ее избранника. Это не считая прочей мелочи, на которую и внимания обращать не стоило.
Правда, это ее решение, поселиться в заброшенном доме, стоило нам с Семеном целой кучи времени и усилий. Черт! Да там без риска для жизни даже на крыльцо ступить нельзя было, настолько все обветшало! Вот и стучали мы молотками день-деньской, благо стройматериалы для ремонта Степаниде ее старший брат выделил.
Помимо внезапно случившихся трудовых подвигов, а напомню, дело поздней весной случилось, и работы по собственному хозяйству моих родителей с меня никто не снимал, у нас в нашем дружном коллективе еще один кризис завелся. Степан внезапно ощутил себя в роли Отелло. В смысле, он вдруг ревновать меня к своей новоявленной супруге затеял. Не до драки, конечно, даже перебранки между нами не случилось, но на любое наше со Степкой общение зыркал весьма недовольно и демонстрировал внезапное плохое настроение.
Пришлось проводить с молодым супругом приватную беседу.
— Семка, скажи мне, мы друзья с тобой? — Задал я ему первый вопрос, отведя его чуть в сторону от избы, в которой Степа в тот момент какие-то свои, бабские работы затеяла.
— Друзья. — Очень серьезным тоном констатировал Ширяев.
— Так какого черта ты вдруг меня подозревать начинаешь, что я могу со Степой шашни за твоей спиной крутить начать.
— Да не подозреваю я ничего такого, — пробурчал Сема, уставившись взглядом в прошлогодний бурьян, которым зарос двор его нового дома. — Просто, всякий раз, как ты со Степой болтать начинаешь, я себя таким никчемным ощущаю. Ты же реально, хоть мы и ровесники, много более старшим и умудренным
— Дурак ты, Сема. У меня в этом мире никого, кроме родителей с Дашкой, да вас со Степкой, и нет больше. Неужели ты думаешь, что я сам, своими руками, сделаю что-то, в результате чего будет риск вас потерять. Да и…, ты только Степаниде этого не рассказывай, а то обидится еще чего доброго, я ее исключительно как друга воспринимаю. Вместе бы мы с ней и пары недель, наверное, не ужились. Она же верховодить все время пытается. Ты на это снисходительно, сквозь пальцы смотришь, а я несколько раз готов был серьезно поругаться. Без тебя в нашей компании, мы бы с ней уже сто раз друг другу носы пооткусывали.
— Врешь ты все, у вас с ней только по одному носу, сто раз откусить точно не получилось бы. — Разулыбался Семен такому моему словесному выверту.
Не знаю надолго ли, но помогло словесное внушение. Перестал Семен на наши безобидные разговоры со Степой бычиться. Снова, как раньше, начали мы единой командой восприниматься. А там и время подошло, первоочередные ремонтные работы закончились, да и вода в потайном Семином золотоносном ручье должна уже, по его мнению, прогреться, нужно было на нашу тайную золотодобычу выдвигаться.
Глава 13
На промысел по добыче золота мы с Семеном отправились исключительно вдвоем. Степка, как ни упорствовала в своем желании нас сопровождать, как ни сверкала на нас своими глазками и не топала ножкой, совместным мужским решением была оставлена дома. Не дело молодой девахе в холодной воде целыми днями, до вечера напролет, барабаться, ей еще рожать в будущем, возможно, предстоит. Опять же и вероятность появления на нашем самопальном прииске тварей из леса никто не отменял. Так что, нечего возмущаться! Пусть дома сидит, обстановку в нем до ума доводит, глядишь, целее будет.
Вопреки моему ожиданию, по дороге к заветному ручью, в лес мы с другом углубляться не стали, по кромке деревенских полей сначала вдоль опушки леса прошли, потом, обогнув их по дальнему краю, вообще прямиком в степь направились.
— Ты же про лесной ручей говорил, а мы уже на несколько часов в степь утопали, — высказал я Семке свое нарастающее недоумение.
— Будет тебе лес, — загадочно отвечал Сема, — и березы будут, и елки. Только, скорее всего, завтра к обеду, если еще не позже.
Ну, к обеду, так к обеду. На ночевку встали прямо в степи, только кошмы из овечьей шерсти под себя постелили, и ими же укрылись. А что колючие немного, так это не беда, мы же не раздевались, а сквозь одежду колючесть и не чувствуется почти.
Ближе к обеду на горизонте, в самом деле, появилось темное пятнышко лесной растительности, впрочем, до него топали еще несколько часов без передышки.
— Дошли! — Объявил Семен с очень гордым видом, когда вблизи стало видно, что лес этот, точнее сущий бурелом, обрамляет глубоченный овраг, происками природных сил вырытый посередине ровной, как стол, степи. Нет! Даже не овраг! Овраг — это что-то, так сказать, местного значения, перед нами же был этакий провал куда-то в недра земли, тянущийся к самому горизонту.