100 магнитоальбомов советского рока
Шрифт:
По ходу альбома Жариков нагнетает мрак и беспросветную тоску - в особенности когда читает стихотворения под мелодию, напоминающую звуки пикирующего бомбардировщика: "Вечность продлится без "Верасов" / Без "Огонька", "Самоцветов", трусов / Без Макаревича, "Юности" без / Без остальных, кто на дерево влез".
С первой же поп-композиции "Ветер перемен", написанной Вишней при продюсерстве Жарикова прямо в студии, на альбоме начинается целенаправленное издевательство не только над "особенностями" перестройки ("запах колбасы людей бросает в пот"), но и над всей русской историей. Жариков переиначивает строки из поэзии Блока ("аптека, улица, народ, броневичок,
"Непреступная забывчивость" Жарикова, на мой взгляд, один из самых зловещих альбомов, которые кто-либо когда-либо писал, - утверждает рок-критик Сергей Гурьев в своей программной статье "Bedtime For Democracy".
– На нем записана мало кем замеченная вещь "Сыграни мне, братан, блюзец", чем-то похожая на стон раненой гиены. Переслушайте ее - это, наверное, единственная в истории "ДК" вещь, где Жариков открыт, как он есть. Это очень, без дураков, жутко. В шкуре подобного существа вряд ли кто согласился бы оказаться".
Записав еще несколько альбомов в жанре радиотеатра ("Черная ленточка", "Оккупация", "Цветочный король"), Жариков выпускает в 89-м году своеобразный реквием идее "ДК" - альбом "Пожар в Мавзолее". После чего он целиком переключается на публицистику, печатаясь в изданиях однозначно правой ориентации и в течение некоторого времени сотрудничая с Жириновским и Невзоровым. "Рок мне уже не интересен, - заявил Жариков в одном из интервью.
– Хочется всерьез заняться журналистикой... Я не считаю себя ни поэтом, ни музыкантом, ни менеджером. Я - публицист".
"Сергей Жариков проделал сложную идейную эволюцию, - писал культуролог Леонид Афонский в историко-философском триллере "Путем тепла", опубликованном в журнале "Контркультура".
– Начав с эпатажного отрицания основ советской системы, он к концу 80-х стал ернически имитировать ярую приверженность памятно-васильевским идеям, ошибочно считая, что именно они сменили антисоветизм на роли актуального стрема современности... В витийствующем "панке" Жарикова мы видим лишь злобное дитя московских улиц, тщеславно рвущееся подняться хоть на цыпочки над своей средой. Однако итоги этих попыток неутешительны: псевдоэлитарность, очевидная порнография духа, сердечная зачерненность".
1989
Петля Нестерова Кто здесь? (1989)
сторона А
Право голоса
Кто здесь?
Попытка уснуть
К ...
Ностальгия
сторона В
Шанс
Ветер
Я не в силах
"+"
Выжить
< image l:href="#"/>Эд Нестеренко всегда считал себя человеком с безупречным вкусом. Он слушал самую модную альтернативную музыку, перечитывал произведения Силлитоу и Сэлинджера, увлекался английским кинематографом и втайне мечтал снимать анимационные видеоклипы. Несмотря на давнюю дружбу с музыкантами "Кино"
"В "Кофе" каждый из шести музыкантов тянул одеяло на себя, - вспоминает Нестеренко.
– Мои гитарные аранжировки часто подвергались обструкции, и я решил создать проект, в котором был бы полным хозяином положения".
В конце 87-го года на обломках "Кофе" возникла "Петля Нестерова": Эд Нестеренко (гитара, вокал), Игорь "Гога" Копылов (бас) и Александр Сенин (барабаны). Изначально ориентируясь на минималистский минорный рок в духе U2, Cure, Echo & The Bunnymen, они вскоре стали звучать как одна из самых современных ленинградских рок-групп.
"У нас никогда не было погони за штампами, но в то же время мы не убегали от них", - вспоминает Нестеренко, называвший подобные полуавангардистские эксперименты "музыкой с искривлениями". Эдик уже тогда относился к той категории гитаристов, которые, по меткому выражению Александра Титова, "не любят лишних звуков". Тяготея к мрачновато-монотонным гармониям а-ля Stone Roses и Joy Division, он старался не перегружать гитару дисторшенами и овердрайвами, а звуковое пространство насыщал за счет выдвинутого на передний план баса. При минимуме выразительных средств тандем гитары и баса звучал мощно и актуально - что называется, с огнем, выдавая чистый и одновременно плотный гитарный звук. В этом была немалая заслуга Копылова, который еще в эпоху "Кофе" (и непродолжительного сотрудничества с "Телевизором") признавался одним из лучших бас-гитаристов Ленинграда. Он виртуозно владел безладовым басом, ориентируясь на технические приемы Мика Карна (Japan) и басиста группы Пола Янга (в частности, неизгладимое впечатление на Гогу произвела басовая партия в мелодичном хите Янга "Every Time You Go Away").
"Перестроившись после электроники и глэм-рока на гитарную волну, мы ничего другого играть и не хотели, - говорит Копылов.
– Всех нас дико достала массовая депешмодовщина вокруг".
Не самым сильным звеном в группе оказались барабаны, однако простые ритмические рисунки Сенин исполнял практически без ошибок. Будучи небесталанным комбинатором слов и фраз, он являлся соавтором многих текстов "Петли Нестерова". Основу лирики составляли депрессивные, с сумрачным оттенком тексты, по настроению напоминавшие творчество Яна Кертиса. В песнях "Петли" герои теряли рассудок и отчаянно отстаивали свое "право на смерть". Жизнь воспринималась ими исключительно в мрачных и суицидальных тонах: "Холодный воющий ветер гонит обрывки газет / Холод бетона и стали, едкий неоновый свет / Скрипач, поджигающий скрипку, греет озябшие руки / Слезами он гасит улыбку, в огонь превращаются звуки".
...Первые клубные концерты практически сразу обеспечили "Петле Нестерова" реноме "современно мыслящей команды", которое следовало поддержать выпуском дебютного альбома. Группа уже имела опыт студийной работы у Вишни, но тот погрузился в изготовление собственных альбомов и в силу этого долгое время не желал никого записывать. Тогда музыканты попытались зафиксировать несколько номеров на портостудии "Кино", продолжая при этом "доламывать" Вишню.
Вишня, как существо несобранное, жутко сопротивлялся, капризничал и никак не хотел начинать работу. Но по старой памяти все-таки решился - особенно когда узнал, что программа полностью готова и возиться с ней долго не придется.