100 магнитоальбомов советского рока

Кушнир Александр Исаакович

Естественно, Тропилло такое сведение устроить не могло и у себя в Доме Юного Техника он смикшировал альбом по-другому. Глазков оставил для Москвы свою версию сведения. 

Путаницу в канонический вариант "Метаморфоз" внесло еще и то обстоятельство, что даже после окончания записи музыканты никак не могли определиться с порядком песен. Тогда Миша Манчадский - большой друг Саши Давыдова, человек, который делал первые репетиционные записи "Странных игр", - предумал следующий вариант. В течение месяца он приносил на репетиции кассету, на которой композиции из "Метаморфоз" были расположены каждый раз в новом порядке. В конце концов эти концептуальные испытания

всем изрядно осточертели и в очередной приход Манчадского ему сказали: "Все! Хватит! Вот этот вариант и оставляем".

"В народных редакциях "Метаморфоз" изменялся не только порядок, - вспоминает Алексей Рахов.
– Позднее нам попадались версии, в которых несколько композиций были записаны не в каноническом варианте. И в московской, и в ленинградской версиях неудачным оказалось сведение. Во время записи мы стремились к кривоватой, завернутой музыке, но в итоге масса звуковых нюансов оказались "за бортом". Они не исчезли, они присутствуют, но их почти не слышно".

После выхода в магнитиздате "Метаморфозы" продолжали жить своей жизнью. Через несколько лет часть композиций ("Хороводная", "Девчонка", "Метаморфозы" и "Эгоцентризм II") вышла в Америке на двойном диске "Red Wave", причем "Хороводная" была опубликована с незавершенным саксофонным соло, которое по ошибке стерли в одной из студий. Еще спустя десять лет альбом был переиздан в кассетном варианте cанкт-петербургской фирмой "Манчестер".

Свой второй альбом "Смотри в оба" (к слову, более искусственный и надуманный) "Странные игры" записывали уже без Давыдова, который покинул группу со словами: "Мне надоело шутить по поводу смеха" - и некоторое время репетировал вместе с Куликовских и группой "Выход". В 84-м году Александр Давыдов умер от передозировки наркотиков. Через десять лет после его смерти "Странные игры" (распавшиеся в 86-м году на "АВИА" и "Игры") собрались опять и попытались заново записать "Хороводную". К сожалению, несмотря на сверхсовременную технику, этот римейк оказался неудачным. Запись получилась чересчур гладкой и поверхностной - слишком сильно изменилось мироощущение всех членов группы и из песни безвозвратно исчезли юношеская непосредственность, обаяние и задор, характерные для прежних времен. В принципе, с незначительными оговорками для "Странных игр" повторилась небезызвестная история с детским рисунком, воспроизвести который в зрелом возрасте становится уже невозможно.

Мануфактура Зал ожидания (1983)

сторона А

Зал ожидания

Городские дела

Невский проспект

Черно-белый мир

сторона В

Гарантия

Ночь-полночь

Миллионный дом

Слева направо: Александр Кондрашкин, Олег Скиба, Дмитрий Матковский, Владимир Арбузов, Виктор Салтыков, 83 г.

Олег Скиба никогда не был "человеком рока". Он не работал дворником или сторожем, не курил траву и не размышлял об "образе жизни" или о философии молодежной субкультуры. Он никогда не исполнял песен протеста и не пел "дайте мне кисть, дайте мне холст". Но именно его "Мануфактура" была признана "номером

один" на ленинградском рок-фестивале 83-го года, именно этой группе удалось за тридцать минут завоевать сердца аудитории, которая знала наизусть всего Майка и Гребенщикова. 

Олег Скиба никогда не был "рассерженным молодым человеком". Скорее он олицетворял распространенный тип романтично настроенного студента, который в промежутках между учебой и посещением дискотек исполняет собственные композиции в созданной им группе. 

"Мануфактура" ориентировалась на поп-музыку - умную, доступную, со вкусом сделанную, без какого-либо намека на пошлость или социальную истерию. Один из вариантов перевода названия группы по словарю иностранных слов - "тонкая ручная работа". 

Занимаясь "Мануфактурой", Скиба параллельно писал музыку для институтского театра, и его первые музыкальные опыты представляли собой не живые концерты, а эксперименты в области любительской звукозаписи. Закончив музшколу по классу баяна, он быстро научился играть на пианино - ставил на проигрыватель пластинку Элтона Джона и "снимал" ее от первой до последней ноты. В институте Скиба начал писать песни. 

"Мне было интересно отображать в песнях собственные мысли и переживания - об одиночестве, несбывшихся мечтах, о каких-то юношеских иллюзиях, - вспоминает Скиба.
– Об этом думалось, об этом хотелось петь".

Конкретно о судьбе "Мануфактуры" Скиба задумался лишь зимой 83-го года. К тому моменту вместе с ним в группе остался гитарист Дима Матковский, а также горы нереализованного материала. На горизонте маячили окончание института и неотвратимая служба в армии. Тогда-то у Скибы и возникла идея записи альбома при помощи приглашенных музыкантов, которые помогут быстро и качественно это сделать. 

Первым на брошенный клич отозвался Володя Арбузов - басист известной в те времена группы "Зеркало", который учился в том же Институте холодильной промышленности, что и Скиба с Матковским. Еще два музыканта - Александр Кондрашкин и Алексей Рахов были приглашены из "Странных игр". Из консерватории был похищен Игорь Перетяка, игравший на валторне - крайне экзотичном для мировой рок-музыки инструменте. 

Сам Скиба выполнял функции клавишника и вокалиста, однако в рамках данного проекта ему явно не хватало еще одного голоса, который помог бы придать его идеям логическую завершенность. И тут Скиба вспомнил о вокалисте в очередной раз распавшегося "Демокритова колодца". Вокалиста звали Виктор Салтыков, и в свое время он поразил Олега тем, насколько душевно пел какие-то безликие баллады в духе Scorpions. 

При очном знакомстве выяснилось, что Салтыков действительно обладает мощным природным голосом - что называется, от Бога. Возможно, в его вокале не было определенной идеи, возможно, не было внутреннего содержания и выдающейся личностной энергетики, но его голос мог зацепить любого. 

"В момент встречи с Салтыковым я экспериментировал с композицией "Миллионный дом", перекладывая ее в разные тональности, - вспоминает Скиба.
– Первоначально она задумывалась в до миноре, однако до минор мне было не вытянуть по вокальным данным. Вместе с тем именно в до миноре эта песня звучала наиболее оптимально. Тогда я позвонил Салтыкову и поинтересовался, сможет ли он взять голосом верхнее "до". Витя пообещал попробовать, и из глубины комнаты раздался какой-то крик. Затем Салтыков подошел к телефону и радостно заявил: "Слушай, я даже "ре" возьму!" И когда через час он приехал ко мне и взял эту ноту, стало понятно: "Все, это - хит".