100 рассказок про Марусю. Вполне откровенные и немножко волшебные истории про Марусю и других обитателей Москвы. Книга вторая
Шрифт:
– Не болтай, Данилушка! Да пошевеливайся! – проговорила Маруся и, надев свой рюкзачок, двинулась вслед за Данилой Денисычем.
А как достигли они людной аллеи, так Маруся расслабилась и вышла из образа. В тот же миг и Данила Денисыч будто от наваждения очнулся, – из рюкзака бутылку воды достал, жадно отхлебнул, умылся, головой встряхнул и шумно выдохнул.
А Маруся ему очки в малахитовой оправе протянула.
– Ей богу, не знаю, Марусенька, что на меня нашло! Я к Вам, кажется, в лесу грязно приставал? – оправдывался Данила Денисыч. – То ли пиво в голову ударило, то ли солнце
– Вы, Данила Денисыч, еще скажите, что я, в силу своей привлекательности, в Вашей минутной слабости виновата, – хмыкнула Маруся. – Негоже на природу и слабоалкогольные напитки сваливать! В обществе дамы контролировать себя полагается.
– Вообще-то, Маруся, – встрепенулся вдруг Данила Денисыч, – не было еще случая, чтобы я самого теплого и близкого дамского расположения не добился!
– Таким вот вероломным образом? – подняла бровь Маруся.
– Ну что Вы, Марусенька, совсем меня заклеймили, – обиделся Данила Денисыч. – Наваждение то было, ничего более.
Он мечтательно задумался, отхлебнул еще воды и продолжил.
– Очень, знаете ли, нравится мне путешествовать! И в каждом городе – российском ли, зарубежном ли – есть у меня подруги. И неважно, замужем они или только собираются, а может быть, и совсем одиноки, – главное, что вызываю я у них симпатию.
– Гусарский какой-то у Вас подход, Данила Денисыч.
– Да-с! – гоголем зашагал Данила Денисыч, сделав движение рукой, будто оглаживает усы, которых у него и в помине не было. – Это Вы правильно заметили!
– А Вы-то сами, женаты ли?
– А как же, Марусенька! В пятый раз уже!
– Полагаю, это не предел?
– Я, Маруся, ей богу, в следующий раз на Вас женился бы! Но к пятому разу уже зарекся.
Внезапно петушиность из Данилы Денисыча ушла, он как-то вдруг погрустнел, а лицо его выразило некоторую растерянность.
– Вы мне, Марусенька, вот что скажите: корона малахитовая на голове Вашей померещилась мне? Слишком уж явной была галлюцинация! Или вздремнул я с устатку, и всё это мне во сне пригрезилось?
– Поблазнилось Вам, Данила Денисыч, – объяснила Маруся. – Ваши очки я с перепугу на голову водрузила, со своими перепутала. Вот Вы их за корону и приняли.
Данила Денисыч с сомнением очки в руке повертел и протянул их Марусе.
– Соблаговолите принять на память. Что-то мне их носить уже не хочется.
– Боитесь, рога малахитовые вырастут? – съехидничала Маруся.
– Пощадите, Марусенька! Вы достаточно уже меня наказали, – понурил голову Данила Денисыч. – Заронили в мою душу сомнение в собственной вменяемости.
– Наказала? Ни в коем случае, Данила Денисыч. Ежели мотив наказания в нашем знакомстве и присутствовал, то Вы же сами его для себя, по известной только Вам причине, и смоделировали. Я-то тут при чем?
– Вас, Марусенька, не переспоришь, – надулся Данила Денисыч.
– А смысл? – рассмеялась Маруся.
Данила Денисыч тоже разулыбался,
Что-то Марусе подсказывало, что Данила Денисыч, как истинный гусар, сей короткий роман попытается когда-нибудь развить и завершить. Свойство его натуры – красиво ставить точку в отношениях с дамами (будь они даже участницами мимолетного знакомства с единичным свиданием) Маруся угадала.
Через пару-тройку месяцев получила она на свой телефон сообщения с фотографиями, на которых Данила Денисыч красовался в грубом рабочем фартуке. В одной руке держал он что-то вроде резца, а другой указывал на внушительных размеров вазу из малахита.
Маруся так и ахнула! А потом расплылась в одобрительной улыбке и отправила Даниле Денисычу простое сообщение:
«Есть тема!»
В ответ Данила Денисыч ей позвонил и с теплом в голосе поведал о том, что после возвращения из Москвы засвербела у него в голове одна престранная идея: приспичило ему, во что бы то ни стало, изваять малахитовую чашу.
– Видно, Марусенька, как дарствовал я Вам свои очки в малахитовой оправе, так и стало мне остро не хватать тесного взаимодействия с малахитом, – смеясь, рассказывал Данила Денисыч. – Ну не пойду же я, солидный дядька, в мастерскую какую-нибудь ювелирную, в ученики проситься! Продал я часть своего бизнеса и купил такую мастерскую вместе с ее умельцами. У них, стало быть, ваянию и обучился. Вот такое расчудесное хобби, наряду с путешествиями, у меня теперь имеется. К тому же, вывел я убыточное производство на новый прибыльный уровень.
– Какой Вы молодец, Данила Денисыч! – искренне восхитилась Маруся.
Голос у нее во время этой похвалы почему-то дрогнул и приобрел оттенок утробности, от которого у Маруси по позвоночнику ознобная волна прошла, – как тогда, на Воробьевых Горах, когда она, прикинувшись Медной Горы Хозяйкой, Даниле Денисычу выговаривала.
– Приезжайте в Екатеринбург, Марусенька! – зазывал Данила Денисыч. – Я Вам всё свое ювелирное хозяйство продемонстрирую. Шкатулочку вот для Вас малахитовую заканчиваю. В дар от меня, как свидимся, примите, не побрезгуйте!
Он постучал телефоном о что-то твердое, очевидно, демонстрируя Марусе наличие шкатулки в реальности.
– Кстати, развелся ведь я, Марусенька, с пятой-то моей женой! Не поняла она моей одержимости каменьями. Так что нынче человек я вольный и пригласить Вас в гости имею полное право.
Маруся Данилу Денисыча поблагодарила и пообещала над его заманчивым предложением подумать.
Как истинный гусар, Данила Денисыч никаких намеков Марусе не делал. Однако выслушав эту историю, высказал я Марусе свои предположения о том, что чашу-то каменную изваявши, и свободным художником теперь заделавшись, имеет Данила Денисыч право по прибытии в Москву Марусю целовать. И, возможно, при ее лояльности, претендовать на большее.