100 великих авантюристов
Шрифт:
Самсон-хан пользовался у своих единоверцев таким авторитетом, что на очередном смотре полк выразил Аббас-мирзе неудовольствие командиром, Мамед-ханом, ни по вере, ни по языку ими не терпимого, и просил о замене его на Самсон-хана, с производством его в серхенги (полковники).
Аббас-мирза, хорошо понимавший силу и нравственное влияние Самсон-; хана на его соотечественников, от которых многого мог ожидать в будущем, выполнил просьбу дезертиров, образовав из них особый полк бехадыран, то есть богатырей.
Самсон-хан теперь вербовал в полк не только беглецов, но и молодых людей из местных армян и несториян. Он заботился о своевременной выплате жалования, что в Персии всегда сопряжено с особенными трудностями, переодел
Благодаря такой политике Самсон-хана состав полка пополнялся все новыми беглецами, хотя он не пренебрегал и захватом. «Причины побегов из Хойского отряда солдат, — писал князь Кудашев графу Паскевичу от 5 октября 1828 года, — те, что бывший драгунского полка вахмистр и теперь находящийся при Аббас-мирзе в большой доверенности Самсон, стараясь сколько можно увеличить число русских беглых, посылает уговаривать солдат и, напаивая вином, когда солдаты бывают в командировке, захватывает оных. Наши же солдаты, зная, в какой доверенности у Аббас-мирзы сей носящий генеральские эполеты Самсон о выгодах бежавших к нему, соглашаются на сие при удобных случаях…»
Дезертиры под началом Самсон-хана оказали услуги персидскому правительству в Курдистане, а в особенности в 1820 и 1821 годах во время войны с Турцией, немало способствовали победе над сераскиром Чопан-оглы при Топрак-кале.
Однако против русских Самсон-хан сражаться отказался. «Мы клялись, — говорил он, — на святом Евангелии не стрелять в своих единоверцев и клятве нашей не изменим». Макинцев намеревался остаться в Тавризе под предлогом защиты города в случае его осады, но Аббас-мирза взял его в поход, пообещав, что полк Самсон-хана будет находиться в резерве, а его командир состоять при нем в качестве советника. После взятия Сардар-абада и до самого вступления русских войск в Тавриз Самсон-хан жил то в Мараге, то в Курдистане.
В 1832 году он с полком сопровождал Аббас-мирзу в его походе против Герата. В одной из вылазок афганцы потерпели поражение, заставившее их укрыться в цитадели Роузэ-гах, известную гробницей чтимого ими святого. Взятие этого укрепленного пункта было поручено Самсон-хану, который овладел им без особого труда, при этом навел панический страх на осажденных, испугавшихся, по словам Риза-Кулихана, известного правителя Герата, «высоких и разноцветных султанов на киверах русского батальона, принятых ими за ослиные хвосты».
Дальнейшее пребывание Аббас-мирзы под Гератом не принесло никакой пользы, и поход его закончился так же безуспешно, как и прежние экспедиции против этого города. В Персии говорили: «Область Гератская — это кладбище для нашего войска». На обратном пути из Герата Аббас-мирза скончался в Мешеле. Произошло это 10 октября 1833 года. Через год не стало и Фетх-Али-шаха.
На престол взошел Мамед-мирза, сын Аббас-мирзы и внук покойного шаха. Но у него появился соперник в лице Али-шах Зилли-султана, которого весть о смерти шаха застала в Тегеране, что позволило ему захватить в свои руки все сокровища и деньги казны, тогда как Мамед-мирза, будучи правителем Адербейджана (Азербайджана), находился в Тавризе и не располагал финансовыми возможностями. Самсон-хан поддержал молодого государя и обеспечил ему охрану. Были даже слухи, что он разбил под Зенганом Сейфуль-мульк-мирзу, выступившего с войском
Положение Самсон-хана не изменилось и при новом правительстве. Это тем более удивительно, что первый министр Хаджи-Мирза-Агаси знал о том, что выходец из России ненавидит его и отзывается о нем скверно.
Впоследствии они стали терпимее относиться друг к другу. Первый шаг к примирению сделал министр. В 1837 году Мамед-шах по примеру деда и отца задумал экспедицию в Хорасан, поэтому призвал в Тегеран полк Самсон-хана. На смотре правитель лично поблагодарил командира полка за прекрасную выучку солдат. Разумеется, вся его свита также пришла в восхищение. Молчал один только Хаджи. На следующий день он послал за Самсон-ханом, и, когда тот явился, приветствовал его следующими словами: «Знаешь ли ты, Самсон, почему я вчера на смотре отнесся к тебе с таким равнодушием? Чтобы моя признательность к тебе не слилась с признательностью других и чтобы сегодня благодарить тебя здесь, у себя, в вящее убеждение присутствующих в моем личном к тебе уважении и расположении».
Подобное признание не могло не польстить самолюбию Самсон-хана. Затем Хаджи-Мирза-Агаси пригласил его на завтрак. Самсон-хан отвесил поклон, но к пище не притронулся, сославшись на то, что не имеет привычки завтракать. Хаджи сказал на это: «Обмокни, по крайней мере, палец в соль и докажи тем свою привязанность ко мне».
Самсон-хан последовал совету первого министра.
«Теперь я убедился, что ты любишь меня; останемся же и впредь искренними друзьями».
Произнеся это, Хаджи приказал принести дорогую кашмирскую шаль и, накинув ее на плечи Самсон-хана, попрощался с ним…
В 1837 году император Николай I, путешествуя по Кавказу, посетил Эривань. Мамед-шах, находившийся тогда под Гератом, выслал для приветствия своего августейшего соседа делегацию. Государь принял делегацию и выразил желание, чтобы батальон, составленный в Персии из наших дезертиров и военнопленных, был распущен, а русские солдаты вернулись на родину, и чтобы впредь в персидских владениях не принимали наших беглецов. Самсон-хану было обещано прощение и денежное вознаграждение, если он приведет свой батальон к русской границе и сдаст властям. Учитывая более чем тридцатилетнее пребывание в Персии, Макинцев вправе был сам решить, где ему жить.
Шах согласился с русским императором, приказав собрать всех перебежчиков и передать их русскому консулу капитану Альбранду. Самсон-хан этом мог потерять свое влияние в Персии, поэтому Альбранд встретился с нимчтобы склонить на свою сторону.
Макинцев принял консула в своем богатом доме, в окружении преданнейших людей из своего батальона. Альбранд понимал, что этого человека, составившего себе в новом отечестве имя, связи и богатство, почти невозможно убедить вернуться в Россию, где он потеряет два первых преимущества; но вместе с тем он знал также, что, несмотря на долгое пребывание между мусульманами, Самсон-хан не изменил христианской вере. Он жертвовал своим состоянием и даже рисковал навлечь на себя негодование персидского правительства, соорудив в одной из Адербейджанских деревень христианский храм с золотым куполом На религиозных чувствах и сыграл Альбранд. В результате этой беседы Самсон-хан пообещал не препятствовать выводу батальона из Персии, но уклонился от прямого содействия этому делу, чтобы не вызвать против себя гнева правительства, на службе которого продолжал оставаться. Ведь шах прекрасно понимал, что уход русских солдат ослабит его армию, и всячески мешал выводу войск. После встречи с Самсон-ханом отряд Альбранда стал быстро расти. Из Персии вернулось в Россию 597 дезертиров с женами и детьми.