100 великих любовников
Шрифт:
Круиз был завершен, но королю не хотелось, чтобы все закончилось так скоро. Президент Турции Кемаль Ататюрк предоставил им свой личный поезд, на котором они отправились в Вену, затем в Будапешт. Репортеры единодушно отмечали, что король выглядит довольным, много улыбается и смеется, мало пьет, что они с Уоллис танцуют каждый вечер допоздна, подробно описывали туалеты и драгоценности миссис Симпсон. Если раньше Дэвид любил ее, то теперь просто обезумел от любви, он был околдован и одержим.
Однако теперь роман их достиг точки, когда и Уоллис не могла представить себе жизнь без Эдуарда. Желание короля – закон.
Между тем личный главный секретарь Александр Хардинг в письме уведомлял короля о нарастающей волне протестов со стороны британцев: они не хотели, чтобы миссис Симпсон примерила туфельки королевы Марии. Хардинг грозил кризисом и возможной отставкой правительства. В конце письма просил всесторонне обдумать сложившуюся ситуацию и предложил миссис Симпсон немедленно уехать за границу.
Король расценил это письмо как симптом серьезного кризиса, грозящего его правлению. Он был рассержен и поражен. Послание было явно инициировано премьер-министром Болдуином. Но они не учли одного: приняв какое-нибудь решение, он стоял на своем до конца.
Получив письмо Хардинга, король вызвал к себе премьера. «Я намереваюсь жениться на миссис Симпсон, – заявил он. – Как только она получит развод. Этот брак поможет мне лучше выполнять обязанности короля. Если правительство будет возражать, я готов уйти». На Болдуина заявление короля произвело сильное впечатление.
Однако оппозиционная партия лейбористов также выступала против морганатического брака короля. Таким образом король мог жениться на ком угодно, но тогда кабинет консерваторов уходил в отставку, а лидер либералов отказывался бы формировать новое правительство.
Кабинет министров собрался на специальное заседание, чтобы заслушать отчет Болдуина о королевской женитьбе. Премьер-министр заявил правительству, что морганатический брак невозможен, поэтому правительство должно выбирать: либо признать жену короля королевой, либо требовать ее отречения.
В это время британские друзья пытались уговорить Уоллис оставить короля в покое. Адвокат Эдуарда VIII Уолтер Монктон заметил: «Он скорее покончит с собой, чем расстанется с Уоллис Симпсон».
Дэвид знал, что Уоллис хочет, чтобы он оставался на престоле, знал, как дорожит она уникальностью своего положения. Если бы они были вместе, корона стала бы вещью восхитительной – и даже приобрела бы важное значение. Если бы Уоллис сумела вдохнуть в него свою энергию, силу, ободрить его своей любовью, он прославил бы свое царствование в веках, сделал бы его беспримерным, придал бы ему неведомое, новое измерение, стал бы первым в истории «королем-популистом». Без Уоллис корона не имела никакого смысла.
Не выдержав психологического давления и шумихи в прессе, Уоллис уехала в Канн. Король общался с ней по телефону. Она призывала его не сдаваться. Его сторонники также советовали сопротивляться. Но король был слишком нетерпелив, слишком упрям и слишком влюблен. И он принял окончательное решение.
В это время перед Букингемским дворцом состоялись тысячные манифестации в защиту «короля бедняков» под лозунгами
Уоллис решила сделать заявление для печати. Она собиралась сказать, что не намерена мешать его величеству и готова уехать. Заявление было прочитано в пять часов, а в шесть лондонские газеты вышли с аншлагами: «Уоллис отрекается от короля». Однако механизм отречения был уже запущен и ничто не могло повлиять на решение Эдуарда. Он стоял перед нелегким выбором: корона Британской империи или любимая женщина. Он выбрал любовь.
10 декабря 1936 года в присутствии трех братьев Эдуард VIII заявил «о своем твердом и окончательном решении отречься от престола». Король подписал соответствующие документы, после чего позвонил в Канн и сообщил Уоллис, что отрекся от престола.
На следующий день Эдуард выступил по радио. Его трогательную речь слушал весь мир. Запрос на текст пришел даже из Испании, в которой уже бушевала война…
В июне 1937 года Дэвид и Уоллис поженились. Бывший монарх очень хотел, чтобы из Лондона приехал представитель королевской семьи, чтобы шафером стал его младший брат Джордж. Правительство не разрешило. Он желал, чтобы их обвенчали, но англиканские епископы категорически запретили всем священникам совершать обряд. Во избежание неприятностей Дэвиду пришлось отсрочить свадьбу, чтобы она не совпала с днем коронации, назначенной на 12 мая. Бракосочетание решено было провести в замке Канде.
Тем временем пришла приятная весть: преподобный Роберт Андерсон Джердин из Дарлингтона, презрев запрет епископов, вызвался совершить таинство.
Гостей было всего шестнадцать. Правда, у стен замка собралась толпа. Полицейские маленького французского городка, в окрестностях которого находился замок Канде, облачились в парадные мундиры. На всех дорогах стояли мотоциклисты. Повсюду были развешаны британские и французские флаги.
Наконец таинство совершилось под чарующие звуки органа. Чета преклонила колени пере алтарем на две белые атласные подушки. Герцог выглядел удивительно молодо и просто излучал счастье.
Чета Виндзоров поселилась в старинном замке Васселерлеонбург, выстроенном в 1250 году, но имевшем все современные удобства, включая бассейн и теннисный корт. В замке было сорок комнат, прекрасный сад и часовня, а вокруг высились альпийские вершины.
Багаж герцога насчитывал двести шестьдесят шесть мест.
Люди суеверные вздохнули с облегчением, когда Дэвид перенес Уоллис через порог не споткнувшись – эта примета сулила их супружеству счастливые дни. Они действительно оказались счастливыми. Чета Виндзоров много путешествовала, жила в Германии, Австрии, Америке…
…4 апреля 1970 года прием в Белом доме давал Ричард Никсон. В числе ста шести приглашенных были министры, промышленные магнаты, астронавты, предприниматели и представители светской элиты. Отвечая на тост Никсона, герцог Виндзорский поднял бокал с шампанским и сказал: «Мне необыкновенно повезло, что очаровательная юная американка согласилась выйти за меня замуж и в течение тридцати лет была мне любящим, преданным и заботливым спутником».
И это было действительно так. Те же чувства испытывала и герцогиня. Однажды ей сказали, что герцог очень высоко ценит ее. Она ответила с улыбкой: «Теперь вы понимаете, почему я его полюбила».