100 великих музыкантов
Шрифт:
Во второй половине тридцатых годов музыкант совершает путешествие с Мари д'Агу по Швейцарии и Италии. Эта Диана парижских салонов сразу пленила Листа. Подобно героине своей подруги Жорж Санд она во имя любви отказывается от семьи, дома и едет вместе с любимым искать счастья на чужбине. В декабре 1835 года у них рождается первый ребенок — дочь Бландина. Через несколько лет они расстались. Но осталось счастье взаимной любви…
Концертные выступления Листа в то время были редкими и имели случайный характер.
Но к концу 1830-х годов он начинает выступать все чаще и чаще. Тщательно изучив музыкальное наследие Бетховена, Лист дает в Париже серию
«Успех был огромный, — пишет Легуве в своем отчете о концертах, — превзошедший все надежды. Это самый замечательный ансамбль, который мы когда-либо слышали, это были три души, слившиеся воедино… Пусть мне не говорят, что успех был вызван модой. Мода заставляет прийти, мода заставляет аплодировать, но мода не может заставить слушать, а между тем неслыханное дело — трио, простое трио… было прослушано аудиторией в пятьсот человек в молчании, нарушавшемся только шепотом восторга, который подавлялся из боязни упустить хотя бы единую ноту».
Творческое уединение середины 1830-х годов сменилось активнейшей деятельностью пианиста-гастролера, объехавшего за десять лет (1837–1847 годы) всю Европу — от Лиссабона до Москвы, от Гетеборга до Афин. Только в Россию Лист приезжал трижды — в 1842, 1843 и 1847 годах. Своеобразные творческие контакты возникли у него с четырьмя русскими композиторами — Бородиным, Римским-Корсаковым, Кюи и Лядовым.
Пропаганда им русской музыки с самого начала приняла очень активный характер.
Как пианист, пользующийся огромным авторитетом, он, прежде всего, распространял русскую музыку своими фортепианными транскрипциями, которые исполнялись в самых разных уголках Европы. Без преувеличения можно сказать, что из всех великих западноевропейских музыкантов XIX века никто не имел таких разносторонних связей с русской Музыкой, как Ференц Лист. Он был уверен в блестящем ее будущем.
«Нельзя в полной мере согласиться с А. Рубинштейном, полагавшим, что определяющим в игре Листа в 40-е годы была виртуозность, что такова тогда была эпоха, — пишет А.Е. Будяковский. — Действительно, Лист многое делал ради виртуозности. Но у него было и другое. И особенно много было в игре Листа в годы его концертных поездок тех плодотворных зерен, которые дали позже такие пышные всходы.
Игра Листа в целом становилась все более и более точной, обдуманной и соответствовавшей творческим намерениям авторов исполняемых произведений. Если в ней и продолжали встречаться отступления, то это уже были не необоснованные вольности и случайности, допущенные пианистом из желания следовать принятому тогда обычаю и угождать дурным вкусам светского общества, а сознательные, творчески осмысленные отклонения».
А вот мнение самого маэстро: «Не пороком, но необходимым элементом музыки является виртуозность… Она не пассивная служанка композиции — от ее дуновения зависит жизнь и смерть доверенного ей художественного произведения: виртуоз может произвести его в блеске красоты, свежести и вдохновения, но он может также исказить, обезобразить и извратить его. Никто не назовет живопись рабским вещественным вопроиз-ведением природы. В том же отношении, в каком живопись относится к природе, стоит виртуозность к воспроизводящему искусству звуков…
Тот не был бы вовсе художником или был бы плохим художником, кто следовал бы с бессмысленной верностью за лежащими перед ним контурами, не пытаясь наполнить их жизнью, почерпнутой из восприятия страстей, из чувств. Виртуозность, так же, как и живопись, не ниже других искусств: они обе требуют
Виртуоз, хотя он в своей передаче данной ему вещи только воссоздает идеал, стоявший перед душой композитора, и потому является только истолкователем чужого произведения, все же должен быть в той же мере поэтом, как живописец и ваятель, которые тоже как бы передают по-своему природу, как бы поют ее с листа по нотам творца».
В сентябре 1847 года Лист дает в Елизаветграде последний публичный концерт. Он прекращает концертную деятельность, находясь еще в полном расцвете творческих сил и виртуозных возможностей. Последние 39 лет жизни Лист почти не играет публично.
«Почему? — спрашивает А.Е. Будяковский и сам же отвечает: — Причин к этому было много. И основная — постоянная неудовлетворенность Листа своей виртуозной деятельностью, неудовлетворенность, которая всегда оставалась у него где-то в тайниках души и теперь особенно усилилась. В игре на фортепиано Лист достиг в эти годы вершины того, что он мог достигнуть в условиях своего времени, в обстановке своей жизни. А остановиться в своем творческом росте Лист был не в состоянии и потому стал искать новые стимулы для художественного развития и тяготеть к переключению в другую сферу музыкальной деятельности».
Между тем жизнь дарила не только радости. Все чаще при дворе задевают его самолюбие, выказывая неуважение к его возлюбленной — княгине Витгенштейн, которую он полюбил еще будучи совсем молодым. Лист едет в Рим в надежде устроить свою личную жизнь.
Каролина после неустанных хлопот в столице католической церкви, длившихся более полутора лет, получила, наконец, согласие папы римского на расторжение брака с князем Витгенштейном. Каролина хочет, чтобы венчание их совершилось в Вечном городе. Все готово к предстоящему бракосочетанию. Оно должно было произойти на второй день после приезда Листа, 22 октября 1861 года, в день его пятидесятилетия. Но накануне, поздно вечером, княгине сообщили, что по велению папы дело о ее разводе вновь откладывается на неопределенный срок. Это был страшный удар. В течение четырнадцати лет Ференц и Каролина делали все возможное, чтобы получить право на брак, на нормальную семейную жизнь, защищенную от косых взглядов, сложных ситуаций, осуждения светского общества.
Фанатично религиозная, склонная к мистицизму Каролина решает, что ей не предназначено судьбой быть счастливой в этом мире. Она полностью отдается изучению богословия, отказываясь от личного счастья.
Лист устал от вечных неудач и разочарований. Он душевно надломлен смертью горячо любимого сына Даниэля, в результате скоротечной чахотки.
Римская церковь оказывает ему все большее внимание. Пий IX полон предупредительности к великому музыканту. В Ватикане в торжественные дни исполняются его «Папский гимн» в переложении для органа. Листа уговаривают посвятить себя церкви. 25 апреля 1865 года Лист принимает малый постриг и поселяется в Ватикане в апартаментах своего друга кардинала Гогенлоэ. Решение Листа вызывает недоумение и испуг друзей, злобные выпады врагов. Впрочем, эта власть церкви над Листом была весьма относительной. Композитор не отошел от своих друзей-вольнодумцев, горячо сочувствовал гарибальдийскому движению и позволял себе свободолюбивые высказывания.