100 великих романов
Шрифт:
Если расположить повести в хронологической последовательности, первой будет «Тамань», куда приехал сосланный за дуэль петербургский гвардеец Печорин по пути на Кавказ. После боев он оказался на водах в Пятигорске и за убийство Грушницкого на дуэли был сослан в дальнюю крепость («Княжна Мери»). В казачьей станице рядом с крепостью произошел эпизод с Вуличем («Фаталист»), а в самой крепости с Печориным случилась любовная драма («Бэла»). В конце истории с уезжающим в Персию Печориным встретились штабс-капитан и рассказчик («Максим Максимыч»). Рассказ о смерти Печорина помещен в предисловии к его дневнику.
Лермонтов, нарушив хронологию, искусно выстроил свой роман так, чтобы «раз за разом приближать к нам Печорина, пока, наконец, он сам не заговорит с нами, но к тому времени его уже не будетв живых» (В.В. Набоков). В этом произведении
В начале книги («Бэла») рассказчик встретил Максима Максимыча, поведавшего ему историю любви Печорина, похитившего юную черкешенку Бэлу. Скучающий прапорщик затеял опасную интригу с семьей «мирного» горского князя. Обменяв похищенного у разбойника Казбича коня на дочь князя, он тем самым нарушил горские законыиподвергвсех защитников крепости гибельной опасности. Вскоре он разлюбил черкешенку. Казбич убил отца Бэлы, а затемиеесаму. Печоринпокинулкрепость. Простодушный Максим Максимыч, привязавшийся к высокомерному офицеру, с тяжелым сердцем простился с ним.
В повести «Максим Максимыч» штабс-капитан окончательно разочаровался в эгоисте Печорине, для которого нет ничего святого и нет друзей. Рассказчику он отдал дневник-исповедь героя – «Журнал Печорина», наполненный мучительными размышлениями Печорина о несоответствии своих поступков высоким, благородным стремлениям и о своей раздвоенности. «Журнал» помимо увлекательного чтения представляет собой потрясающий дневник психиатра, обратившего мир и самого себя в объекты для наблюдений.
В «Тамани» повествователем выступает сам Печорин. В своем дневнике он рассказывает историю своей души – как «следствие наблюдений ума зрелого над самим собою». До Печорина психологических автопортретов русская литература не знала, что и сделало это сочинение первым русским с оциа льно – психологическим романом. В захудалой Тамани офицер пережил любовное приключение с красавицей-контрабандисткой, едва не закончившееся его гибелью. Адреналин в крови Печорина обошелся очень дорого «честным контрабандистам», старухе и слепому мальчику – он сломал их судьбу и обрек на нищенское существование.
«Княжна Мери» – композиционный центр книги, роман в романе. Здесь все разбиты по парам: Печорин – Грушницкий, княжна Мери – Вера, драгунский капитан – доктор Вернер. И эта разбивка и соперничество, а еще более «игра» Печорина то ли в байронического героя, то ли в практикующего психиатра закономерно привели к дуэли и развязке – убийству Печориным Грушницкого, и, как следствие, к компрометации княжны Мери и разрушению семьи Веры… Печорин, не дожидаясь суда читателей и критики, сам себя судил беспощадным судом, чем только добавил обаяния к своему портрету.
Загадочная повесть «Фаталист» заключает роман. В ней Печорин от испытаний собственной судьбы перешел к ее философскому осмыслению – в чьих она руках и кто ее предопределяет? Богоборческая по форме, она стала таковой и по сути. Именно в ней герой проявил свою неуемную гордыню. В маленькой казачьей станице спровоцированный Печориным поручик Вулич сыграл на свою жизнь с судьбой в «русскую рулетку» и выиграл, но той же ночью судьба «отыгралась» на нем – поручика зарубил пьяный казак. Казак заперся в хате, и Печорин, испытывая свою судьбу, а может, опять разыгрывая из себя героя либо проводя все тот же психологический эксперимент, бросился навстречу выстрелу и схватил казака за руки.
Весь в размышлениях о судьбе человеческой, жизни и смерти, о суде и вине, «герой нашего времени» ушел со страниц романа, а затем и из жизни при невыясненных обстоятельствах по пути из Персии.
Выход «Героя нашего времени» был с восторгом принят демократической общественностью. Императору Николаю I первая часть романа понравилась, особенно страницы о Максиме Максимовиче, но вторую часть он нашел «отвратительной, вполне достойной быть в моде». Критика встретила роман неоднозначно, завязалась острая полемика. Раньше всех о нем восторженно отозвался В.Г. Белинский, заметивший, что это не сборник повестей и рассказов, а единый роман, а Н.В. Гоголь сказал: «Никто
«Герой нашего времени», по мнению Л.Н. Толстого и А.П. Чехова, – одно из самых поэтичных произведений русской классической прозы. Собственно, он и предварил будущий русский классический роман, с него и началась эта славная эпоха.
Первые фильмы по «Герою нашего времени» – «Княжна Мери», «Максим Максимыч» и «Бэла» – были поставлены в 1926–1927 гг. режиссером В.Г Барским. В 1955 г. режиссер И.М. Анненский снял «Княжну Мери», в 1965–1966 гг. СИ. Ростоцкий – «Героя нашего времени» («Максим Максимыч», «Тамань», «Бэла»), а в 2006 г. А.К. Котт – 6-серийный фильм по всем повестям романа.
Николай Васильевич Гоголь (Яновский)
(1809–1852)
«Мертвые души»
(1835–1842)
Даже самый независимый от мнений критики писатель полностью зависим от нее. Тот нерукотворный памятник, который он себе воздвиг при жизни, могут не замечать, переносить с места на места, а то и вовсе сломать. С Николаем Васильевичем Гоголем (Яновским) (1809–1852) случилось худшее, что только могло случиться – его памятник просто-напросто подменили. Объявив часть творческого наследия писателя – «Выбранные места из переписки с друзьями» (1847) – заблуждением безумца, выхолостили и его роман-поэму «Мертвые души» (1835–1842). И роковую роль тут сыграл В.Г. Белинский, противопоставивший ранний – якобы «антиславянофильский» период творчества Гоголя позднему «славянофильскому» – времени создания «Выбранных мест». В своем яростном «Письме к Н.В. Гоголю» великий критик, будучи сам атеистом, обвинил писателя во всех смертных грехах, назвав его «проповедником кнута, апостолом невежества, поборником обскурантизма и мракобесия, панегиристом татарских нравов». Ради красного словца неистовый Виссарион не пожалел отца Великой русской литературы. Тогда как все его нападки не стоили и выеденного яйца. Многочисленные биографические факты и признания самого Гоголя говорят о неизменности его религиозно-политических взглядов, воспитанных в нем с детства. И эти два сочинения («Мертвые души» и «Выбранные места») никак нельзя рассматривать изолированно друг от друга, тем более противопоставлять, – это два этапа одного и того же пути духовного роста писателя, а значит, и литературного. Более того, путь богоискательства заставил Гоголя переосмыслить свои сочинения и своих героев и дать им более глубокую, иногда противоположную первоначальной оценку.
«Боже, – писал Гоголь во время работы над поэмой, – соприсутствуй мне в труде моем, для него же призвал меня в мир. Верю, яко не от моего произволения началось сие самое дело, над ним же работаю во славу Твою. Много труда и пути, и душевного воспитания впереди еще! Чище горнего снега и светлей небес должна быть душа моя, и тогда только я приду в силы начать подвиг и великое поприще». Писателя в первую очередь заботило не «изобличение нравов» крепостнической России, что было официально признано главным и едва ли не единственным содержанием «Мертвых душ», а живые души ее жителей, которые мертвеют и каменеют при жизни. «Точно вся Россия населена в самом деле мертвыми душами», – не раз повторял Гоголь, как патологоанатом доискиваясь до причин их омертвения. Их он видел прежде всего в грехах человеческих. Ведь герои романа – Манилов, Коробочка, Собакевич, Ноздрев, Плюшкин – и стали олицетворением того или иного греха, а Чичиков – и вовсе выступил в роли черта, скупщика мертвых и собирателя живых душ.