100 великих сокровищ России
Шрифт:
В 1934-м за полковника пришлось отвечать его жене. О чём она могла свидетельствовать? В шкатулке увидела «сплошную святящуюся массу» весом «не меньше двух килограммов». Нет, не заметила ни диадем, ни царской звезды. От неё добивались выдачи списка драгоценностей: «Какую цель Вы преследуете, скрывая его?» Тщилась доказать свою искренность, терзала память, извлекая из неё подробности тех страшных предотъездных дней: браунинг великой княжны Ольги в столе у мужа, коробочка с серебряными рублями — на последнем уроке передал царевич, просил закопать поглубже, а то монетки редкие.
В Орехово-Зуеве у Кобылянской остался один-одинёшенек сын-школьник.
На втором допросе Константин Иванович не скрыл, что дал полковнику и, значит, императору, клятву хранить молчание. Что, кроме пакета, получил кинжалы и шпаги. Держал у себя, а когда брат, тоже богатый купец, собрался бежать в Польшу, они вдвоём замуровали всё в Омске, в стене собственного дома Александра, на шестом этаже. Там и царское, и братино. Через границу перевезти было нельзя.
Четыре дня следователи ломали стены в доме по Надеждинской улице. На четвёртый — Печекос, присутствовавший при сём явно бесполезном занятии, улучив момент, прыгнул из чердачного окна. Переломан таз, разбит позвоночник, но остался жив.
По российскому обыкновению, трагедию сопровождал фарс. Телеграммы из Омска в Свердловск от сотрудника ГПУ, сторожившего Печекоса в больнице: «По совету профессора приходится покупать ряд продуктов, а главное, портфейн, который „знакомый“ пьёт вместо воды… Переживаю большую нужду», «Шлите денег выздоровление».
Кобылянскую заставили написать письмо в больницу: «Константин Иванович, умоляю Вас отдать всё, что Вам отдано… Подумайте о страдании всех людей, связанных с этими вещами». Печекос молчал. Кончилось тем, что выпустили с подпиской о невыезде. Следили за ним до конца 1960-х годов: не сможет же бывший купец устоять перед соблазном баснословного богатства, как-нибудь выдаст себя.
Всех фигурантов постепенно освободили с той же подпиской, под надзор и слежку. В 1937–1938 годах, надо полагать, большинство «устранили». Само дело перед войной сдано в архив, поскольку «представляет оперативную ценность», но «в настоящее время использовано быть не может». Кладов, кроме Марфиного, так и не нашли.
Не исключено, что семейные предания сохранили тайные места. Правда, среди тех, кто в самом деле мог их знать, многие были бездетны, другие — покинули Россию. Может быть, потомки эмигрантов осведомлены? Александр Печекос умер в Польше, сын его подался на заработки в Южную Америку. К примеру, они? Ведь только человек, живший в другой стране, а то и на другом континенте, решился бы доверить свой крест детям, не опасаясь за их жизнь.
Список изъятых ценностей просмотрел директор Алмазного фонда Роскомдрагмета Виктор Васильевич Никитин и прежде всего усомнился в профессионализме оценщиков, в выставленных ими ценах, предположив гораздо более высокие. А каковы они сейчас? Никитин засмеялся: надо прибавить длинный ряд нулей. Однако о местонахождении вещей Виктор Васильевич и гадать не берётся. Уверен: «Никто уже вам не скажет».
Реквизированные вещи свозились в Гохран, Государственное хранилище ценностей. Там их сортировали по «счетам» — золото без драгоценностей, с драгоценностями, платина, серебро… Очень много
Виктор Васильевич показал каталог перевезённых в 1914 году царской семьёй в Москву, в Оружейную палату, коронационных регалий, украшений. Две трети даже этих музейных ценностей, числившихся по разряду «государственное достояние», были проданы правительством за границу.
Документы тех лет в Гохране давным-давно уничтожены. Список — примитивен, ничего не подсказывает. Без описания, без истории — страна, время, мастер — тобольских сокровищ теперь не узнать. Могли попасть в Эрмитаж, в Исторический музей. Полистайте их каталоги — полно обезличенных экспонатов. «Получено из Гохрана» — и вся биография. Как говорит Никитин, растворились.
А в закрытых архивах растворено само дело об их поисках, представляющее тоже немалую ценность. Да, согласно закону органы федеральной безопасности имеют право оберегать тайну своих бывших сексотов, наушников, по-профессиональному — данные оперативного учёта и регламента оперативной работы. Правда, те агенты давно отправились в мир иной. Неужели продолжают оставаться актуальными их методы?!
Послереволюционные клады России
Завязка популярнейшего романа И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев» драматична. Умирающая тёща сообщает своему зятю, бывшему предводителю дворянства, что, опасаясь обыска, она зашила бриллиантов «на семьдесят тысяч» в сиденье стула. На вопрос, вынула ли она их оттуда, Воробьянинов с ужасом слышит ответ: «Я не успела. Вы помните, как быстро и неожиданно нам пришлось бежать».
Читателями всё это воспринимается просто как литературный приём авторов, придумавших историю с бриллиантами. На самом деле Ильф и Петров использовали достаточно распространённое в послереволюционной России явление. Когда большевики в 1917 году провозгласили лозунг: «Экспроприируй экспроприаторов!», воспринятый народом как разрешение «грабить богатых», многие представители имущих классов, дворяне и буржуазия, стали прятать ценности во всевозможные тайники или зарывать в землю. Эта вынужденная закладка кладов не прекращалась и в годы Гражданской войны, когда огромные территории не раз переходили из рук в руки, причём и белые, и красные не чурались «стричь золотых барашков». В силу этого, география послереволюционных кладов, охватывает всю территорию бывшего Советского Союза в буквальном смысле «от Москвы до самых до окраин».
Илья и Петров вынужденно заканчивают свой роман оптимистической развязкой. После того как наследство тёщи было случайно обнаружено, на эти деньги построили клуб железнодорожников: «Брильянты превратились в сплошные фасадные стёкла и железобетонные перекрытия, гимнастические залы были сделаны из жемчуга. Алмазная диадема превратилась в театральный зал с вертящейся сценой, рубиновые подвески разрослись в целые люстры, золотые змеиные браслеты с изумрудами обернулись прекрасной библиотекой, а фермуар перевоплотился в детские ясли, планёрную мастерскую, шахматный кабинет и бильярдную».