100 великих тайн Библии
Шрифт:
«А всю добычу городов сих и скот разграбили сыны Израилевы себе; людей же всех перебили мечом, так что истребили (всех) их: не оставили ни одной души» (Нав. 11: 14).
Не меньшей жестокостью отличались и деяния, которые творились с согласия легендарного героя, талантливейшего полководца, мудрого государственного деятеля, философа и поэта Давида. Именно такими словами прославляют его толкователи Библии.
Вот только один эпизод его «мудрости и тонкой поэтической натуры»: «Через год, в то время когда цари выходят на войну, вывел Иоав войско и стал разорять землю Аммонитян, и пришел и осадил Равву. Давид же оставался в Иерусалиме. Иоав, завоевав Равву, разрушил ее. А народ, который был в нем, вывел и умерщвлял их пилами, железными молотилами
Наверное, этих цитат достаточно, чтобы засвидетельствовать труднообъяснимую жестокость ветхозаветного Бога. Безусловно, вслед за этими цитатами возникает вполне логичный вопрос: чем объяснить такое неистовство Господа? Неужели христианский Бог Любви имеет что-то общее с мстительным богом Ветхого Завета?
Конечно, найти ответы на эти вопросы пытались многие видные деятели христианства: толкователи, философы, писатели. Наиболее же последовательно излагал свои взгляды на эту проблему христианский богослов и гностик Маркион, живший в I–II веках нашей эры. Он категорично отверг Ветхий Завет, считая, что тот рассказывает о немилосердном Боге. И хотя Церковь относится к его учению как к ереси, тем не менее немало христиан если и не отвергают Ветхий Завет, то относятся к нему с немалым подозрением. И причина этого – его жестокость. К тому же Ветхий Завет рассказывает не просто о жестокости отдельных людей, а приписывает ее самому Богу.
Христианские экзегеты Библии в качестве оправдания необходимости той поразительной жестокости, которая описывается в Ветхом Завете, приводят следующие доводы. Так, они говорят, что всех хананеян истребляли потому, что у них имело широкое распространение ритуальное жертвоприношение младенцев богу Баалу. Хотя и еврейский Бог в книге Бытие потребовал от Авраама, чтобы тот в качестве доказательства своей преданности тоже принес в жертву своего первенца. Парадокс?
Поэтому можно предположить, что, скорее всего, не гибель младенцев волновала евреев, поскольку это были дети их врагов. Надо думать, что их беспокоило совсем другое. Дело в том, что Израиль находился в окружении народов, у которых были свои боги и свои традиции. И, чтобы не потеряться среди этих народов, чтобы сохранить веру в единого Бога и свою религию, израильтяне и уничтожали население покоренных ими городов. В том числе и детей, потому что они все равно оставались носителями чуждой веры.
Для объяснения жестокости израильтян в отношении покоренных городов и стран толкователи Библии называют также особую психологию людей, живших в ту далекую эпоху. Тогда, считают экзегеты, последователи Единого Бога, чтобы убедить окрестные народы в Его силе, и проявляли такую невероятную жестокость. Потому что именно ее уважали и ей подчинялись. Причем не только в ветхозаветные времена, но и значительно позже.
Кроме того, говоря о жестокости израильтян, надо иметь в виду, что она опиралась и подкреплялась законами, которые Бог продиктовал Моисею. Любое их нарушение жестоко каралось. Особенно если оно касалось чего-то «заклятого». А это слово означало «что-то», полностью и навсегда отданное Богу. То есть оно, это «что-то», являлось жертвой Всевышнему. Ею могли быть, например, участок земли или животное. Такими же жертвами являлись и захваченные города.
И израильтяне хорошо знали и помнили, что все завоеванное они должны жертвовать Богу. Ни один предмет из захваченного города не мог остаться у победителей. Это же касалось и людей, и означало, что городское население обрекалось на тотальное истребление.
Очень хорошо иллюстрирует этот запрет и его силу история, рассказанная в 7 главе книги Иисуса Навина. В ней идет речь о человеке по имени Ахан, который припрятал для себя часть захваченной в Иерихоне добычи: «Одну прекрасную Сеннаарскую одежду и двести сиклей серебра и слиток золота весом в пятьдесят сиклей». И в этом преступлении он сам и сознался.
И
Почему евреи богоизбранный народ?
Толпа людей в легких пестрых одеждах, подгоняя коз и овец, медленно перемещалась по территории древней Сирии. Они направлялись из Месопотамии через пустынные районы в Ханаанские земли. Людей в этом таборе было немного: около трехсот человек. Возглавлял его Фарра – отец Авраама, тогда еще Аврама…
Когда наступал вечер, люди останавливались на отдых. Поужинав, большинство соплеменников отправлялись отдыхать в свои легкие шатры или палатки. Авраам же находил уединенное место и, глядя на усыпанное бесчисленными звездами ночное небо и полную или только что зародившуюся Луну, предавался воспоминаниям и размышлениям. Возможно, он вспоминал свою родину – многолюдный и богатый Ур Халдейский, город, расположенный в Южной Месопотамии, где царил культ Лунного бога Нанны, или Сина. Все арамеи – родичи Авраама являлись, вероятно, приверженцами этого культа. И, скорее всего, в молодые годы он тоже молился этому богу.
Переселение Авраама в Землю обетованную. Гравюра Ю. Шнорр фон Карольсфельда. 1860 г.
Но теперь, постоянно размышлял о величии мира, о ничтожности человека, у него появились другие мысли. Именно во время этих размышлений у Авраама, наверное, и зародилась понятие о Едином Сущем.
В течение тех лет, которые Авраам прожил на земле, он, наверное, увидел и испытал такое, что противоречило не просто его внутренней психологии, его нравственным установкам, но и самому важному, что может хранить душа человека – его вере, которую влили в его душу его отцы и деды.
Возможно, наиболее мощным стимулом, направившим Авраама к новой вере, для него стало его одиночество среди той силы, которую демонстрировал окружающий его мир: небо, природа, люди. Он, вероятно, вспоминал те годы, когда, будучи ребенком, подчинялся воле отца, и ему тогда было хорошо и просто. Мир казался стройным и упорядоченным. Он знал, что отец его – прав, что отец его – справедлив, что он – всемилостив… Но отец уже ушел в мир иной.
И, возможно, именно тогда Аврааму захотелось опять иметь Отца. Но уже другого, Небесного, который бы помог ему, указав тот единственный путь, по которому должна была идти его душа, а вслед за ней – и плоть.
Но это были всего лишь первые шаги к познанию Бога, к единению с Ним. Но эти шаги, видимо, были достаточно твердыми и искренними, чтобы Бог обратил на Авраама Свой взор и явил ему Себя. Случилось это в Харране, после смерти отца Авраама – Фарры. «И сказал Господь Авраму: пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего, в землю, которую Я укажу тебе; и Я произведу от тебя великий народ, и благословлю тебя, и возвеличу имя твое, и будешь ты в благословение» (Быт. 12: 1–2).
И Авраам поступил по повелению Бога. Он стал вождем маленького племени, которое, благодаря своей силе воли, особому состоянию его психики, организовал таким образом, что они смогли удержаться от поклонения богам окружающего мира.