100 великих военных тайн
Шрифт:
Эффективность и надежность «Энигмы» была оценена германским генштабом по достоинству: еще в конце 20 - начале 30-х годов XX века она была принята на оснащение всех видов немецких вооруженных сил. Однако примерно в то же время польская разведка сумела раздобыть пять таких аппаратов с комплектами импульсной настройки. По одной машинке они передали англичанам и французам, но к началу Второй мировой войны немцы полностью перестроили систему настройки, и союзники оказались беспомощны при расшифровке перехватов.
Ни французы, ни поляки так и не смогли извлечь пользу из «Энигмы», а вот экземпляр, доставшийся англичанам, был передан сэру Элистеру Деннисону, начальнику Государственной
Благодаря молодым и талантливым аналитикам - питомцам Кембриджа и Оксфорда - во время операции применялась современнейшая вычислительная техника. Ее участники свято хранили в тайне методы своей работы не только во время войны, но и последующие 30 лет. Материалы расшифровки поступали только начальникам разведслужб вооруженных сил и главе «Интеллидженс сервис» сэру Стюарту Мензису. В остальные инстанции направлялись только распоряжения, основанные на сведениях, полученных в ходе операции «Ультра». Но и они составлялись так, чтобы немцы не смогли догадаться, что получены от расшифровки материалов «Энигмы».
Иногда расшифровка играла лишь вспомогательную роль. Это были случаи, когда немцы не использовали радиосвязь, отправляя донесения по проводам, фельдъегерями, собаками или голубями. Такое случалось часто, ибо подобными способами во время Второй мировой войны передавались более половины сведений и распоряжений.
К сожалению, английские «парни из Блетчли» сумели расшифровать далеко не все коды. К примеру, весьма крепким орешком оказался шифр «Тритон», введенный на германском флоте в 1942 году и успешно действовавший около года. Даже когда в ГШКШ его раскрыли, от перехвата до передачи информации британским морякам уходило столько времени, что сведения теряли всякую ценность.
Еще хуже было, когда командиры игнорировали точные указания «Ультры», если они не подтверждали их собственные соображения. Так, фельдмаршал Монтгомери, своевременно предупрежденный о наличии в Арнеме двух германских танковых соединений, все-таки приказал выбросить полки 1-й парашютно-десантной дивизии именно в этом районе, где они были почти полностью уничтожены.
В Германии иногда догадывались о раскрытии шифров. Так, в сентябре 1942 года немцы обнаружили на британском эсминце схему маршрутов своих конвоев. И варианты импульсной настройки «Энигмы» были тотчас заменены. Вообще было бы глупо считать германских штабистов профанами в том, что касалось криптографии. Они хорошо знали, что любой транспозиционный код уязвим. В Германии имелось шесть организаций, занимавшихся криптоаналитикой. Все они были вполне компетентными, но главной их слабостью являлась именно децентрализация, которая всегда вызывает соперничество.
Да и сами немцы не сидели сложа руки. Им удалось вторгнуться в радиотелефонную сеть правительственной связи Лондон - Вашингтон, расшифровывая все переговоры. Они также раскрыли коды британских морских конвоев и, перехватывая до 2 тысяч сообщений ежемесячно, следили за их передвижением. Полученные данные наводили подлодки «волчьих стай» гросс-адмирала Деница, рыскавших в Атлантике. Приверженность англичан старым кодам обошлась потерей сотен кораблей и гибелью около 30000 моряков. Новые шифры доставили судовым радистам лишь в июне 1943 года, а торговый флот использовал прежние еще целых шесть месяцев.
Англичане допустили два серьезных промаха, которые дали немцам возможность
Прошло два года, и другой германский рейдер «Тор» захватил в Индийском океане австралийский лайнер «Нанкин». Капитан успел выбросить за борт все коды и секретные документы корабля. Но 120 мешков с дипломатической почтой и среди них - оперативные документы британского командования - все-таки достались врагу. В том числе и сообщения о том, что союзники сумели вскрыть японские шифры. Последовала немедленная реакция: с помощью германских криптографов японская система кодирования была срочно переработана.
Взаимоотношения британских и советских специалистов тайнописи были непростыми. В Лондоне считали, что советские коды примитивны и ненадежны, и если передать русским материалы «Ультры», то немцам станет понятно, что их непревзойденная «Энигма» давно уже у англичан «в кармане». Но и полностью игнорировать интересы советского военно-политического руководства было невозможно: две трети сил вермахта находились на Востоке. И уже 24 июля 1941 года Уинстон Черчилль приказал шефу «Интеллидженс сервис» передавать в Москву касающиеся ее материалы «Ультра», убедившись предварительно, что компрометация их источника совершенно исключена.
Был избран метод, по мнению англичан, полностью исключавший возможность того, что в Москве узнают об операции «Ультра». Материалы тщательно отбирались и маскировались ссылками на агентурные источники. Их пересылали послу в Москве, который выходил непосредственно на Сталина. Однако в Лондоне сильно сомневались, что Сталин так уж доверял британским сведениям. И не зря. К примеру, летом 1942 года англичане предупредили, что, наступая под Харьковом, советские войска идут прямо в уготовленную немцами западню. Эти сведения были получены из расшифровок «Энигмы». Однако Кремль не прислушался к вполне достоверным данным. В результате - сокрушительное поражение.
До самого последнего времени англичане были убеждены, что о существовании Блетчли-парка и операции «Ультра» в Москве ничего не знают.
В Москве до 1938 года задачи кодирования и дешифровки выполняло объединенное подразделение НКВД и военной разведки. Но когда наркомом стал Берия, он арестовал и казнил руководителя криптографической службы НКВД Бокия и большинство его сотрудников. С тех пор вопросами тайнописи занимались только в ГРУ ГШ.
В феврале 1941 года шифр-отделение НКВД было восстановлено с задачей раскрытия дипломатической переписки. Естественно, физическое уничтожение квалифицированных специалистов в ходе репрессий не могло не сказаться на эффективности работы этого отделения. Однако англичане все же зря обольщались на этот счет. Москва получила данные о ГШКШ еще в 1939 году от Кима Филби, которому тогда же предложили туда проникнуть. Это сумел сделать в 1942 году Джон Кэрнкросс. Он поступил на службу в Блетчли-парк и снабжал Москву не только содержанием расшифровок «Энигмы», но и подлинными документами.