100 великих вокалистов
Шрифт:
В 1958 году прошли триумфальные дебюты Прайс в партии Аиды в трех крупнейших европейских центрах оперного искусства – Венской опере, лондонском театре «Ковент-Гарден» и на фестивале «Веронская арена». В этой же роли американская певица в 1960 году первый раз ступила на сцену «Ла Скала». Критики единодушно заключили: Прайс, несомненно, одна из лучших исполнительниц этой партии в XX веке: «Новая исполнительница роли Аиды Леонтина Прайс сочетает в своей трактовке теплоту и страстность Ренаты Тебальди с музыкальностью и отточенностью деталей, которые отличают интерпретацию Леонии Ризанек. Прайс сумела создать органичный сплав лучших современных традиций прочтения этой роли, обогатив его собственной художественной интуицией и творческой фантазией».
"Аида –
Пылкая, страстная певица буквально покорила европейскую публику и ровным, наполненным тембром своего мощного сопрано, одинаково сильного во всех регистрах, и своей способностью достигать захватывающих драматических кульминаций, непринужденностью актерской игры и прямо-таки врожденным безупречным вкусом.
С 1961 года Леонтина Прайс – солистка театра «Метрополитен-опера». Двадцать седьмого января в опере «Трубадур» она дебютирует на сцене знаменитого нью-йоркского театра. Музыкальная пресса не скупилась на похвалу: «Божественный голос», «Совершенная лирическая красота», «Воплощенная поэзия музыки Верди».
Именно тогда, на рубеже 60-х годов, сложился и костяк репертуара певицы, включившего кроме «Тоски» и «Аиды» также партии Леоноры в «Трубадуре», Лиу в «Турандот», Кармен. Позднее, когда Прайс уже была в зените славы, этот список постоянно пополнялся новыми партиями, новыми ариями и романсами, народными песнями.
Дальнейшая карьера артистки – цепь непрерывных триумфов на различных сценах мира. В 1964 году в составе труппы «Ла Скала» она выступала в Москве, пела в «Реквиеме» Верди под управлением Караяна, и москвичи по достоинству оценили ее искусство. Сотрудничество с австрийским маэстро вообще стало одной из самых значительных страниц ее творческой биографии. Многие годы их имена были неразлучны на концертных и театральных афишах, на пластинках. Эта творческая дружба зародилась в Нью-Йорке во время одной из репетиций, и с тех пор ее долгое время называли «караяновским сопрано». Под мудрым руководством Караяна негритянская певица смогла раскрыть лучшие черты своего таланта, расширить творческий диапазон. С тех пор и навсегда ее имя вошло в элиту мирового вокального искусства.
Несмотря на контракт с «Метрополитен-опера», певица большую часть времени проводила в Европе. «Для нас это нормальное явление, – говорила она корреспондентам, – и объясняется оно недостатком работы в США: оперных театров мало, а певцов много».
«Многие записи певицы расценены критикой как выдающийся вклад в современное вокальное исполнительство, – отмечает музыкальный критик В.В. Тимохин. – Одну из своих коронных партий – Леонору в „Трубадуре“ Верди – она записала трижды. Каждая из этих записей имеет свои достоинства, но особенно впечатляет, пожалуй, запись, сделанная в 1970 году в ансамбле с Пласидо Доминго, Фьоренцей Коссотто, Шерриллом Милнсом. Поразительно ощущает Прайс характер вердиевской мелодии, ее полетность, завораживающую проникновенность и красоту. Голос певицы исполнен необыкновенной пластичности, гибкости, трепетной одухотворенности. Как поэтично звучит у нее ария Леоноры из первого действия, в которую Прайс привносит в то же время ощущение неясной тревоги, душевное волнение. В немалой степени этому способствует и специфическая „темная“ окраска голоса певицы, так пригодившаяся ей в партии Кармен, а в ролях итальянского репертуара придающая им характерный внутренний драматизм. Ария Леоноры и „Miserere“ из четвертого действия оперы принадлежат к числу высших достижений Леонтины Прайс в итальянской опере. Здесь не знаешь, чем больше восхищаться – поразительной свободой и пластикой
В 1974 году на открытии сезона в оперном театре Сан-Франциско Прайс покоряет слушателей веристским пафосом исполнения партии Манон Леско в одноименной опере Пуччини: партию Манон она пела впервые.
В конце 70-х годов певица значительно сокращает количество своих оперных выступлений. Вместе с тем в эти годы она обращается к партиям, которые, как казалось ранее, не совсем отвечают складу дарования артистки. Достаточно назвать исполнение в 1979 году в «Метрополитен» партии Ариадны в опере Р. Штрауса «Ариадна на Наксосе». После этого многие критики поставили артистку в один ряд с выдающимися штраусовскими певицами, блиставшими в этой роли.
С 1985 года Прайс продолжила выступления как камерная певица. Вот что писал в начале 80-х годов В.В. Тимохин: «Современные программы Прайс – камерной певицы свидетельствуют о том, что она не изменила своим прежним симпатиям к немецкой и французской вокальной лирике. Конечно, многое она поет иначе, чем в годы своей артистической юности. Прежде всего изменился сам тембровый „спектр“ ее голоса – он стал гораздо „темнее“, насыщеннее. Но, как и прежде, глубоко впечатляют плавность, красота звуковедения, тонкое ощущение артисткой гибкой „текучести“ вокальной линии…»
КРИСТА ЛЮДВИГ
(1928)
Людвиг – одна из самых ярких и разносторонних певиц прошедшего столетия. "Когда общаешься с Кристой, – пишет один из зарубежных критиков, – этой мягкой, элегантной женщиной, всегда одетой по последней моде и с удивительным вкусом, сразу же располагающей своей доброжелательностью и сердечной теплотой, не можешь понять, где же, в каких тайниках ее сердца сокрыт этот подспудный драматизм художественного видения мира, позволяющий ей услышать в безмятежной шубертовской баркароле щемящую скорбь, превратить, казалось бы, светлую элегическую песню Брамса «Твои глаза» в потрясающий по своей выразительности монолог или передать все отчаяние и душевную боль малеровской песни «Земная жизнь».
Криста Людвиг родилась в Берлине 16 марта 1928 года в артистической семье. Ее отец Антон пел в оперных театрах Цюриха, Бреслау и Мюнхена. Мать Кристы, Евгения Безалла-Людвиг начинала свою карьеру как меццо-сопрано. Позднее она выступала как драматическое сопрано на сценах многих европейских театров.
"…Моя мама, Евгения Безалла, пела Фиделио и Электру, и еще ребенком я восхищалась ими. Позднее я сказала себе: «Спеть бы однажды Фиделио – и умереть», – вспоминает Людвиг. – Тогда мне это казалось невероятным, так как в начале карьеры у меня было, к сожалению, не сопрано, а меццо-сопрано и вообще не было верхнего регистра. Прошло много времени, прежде чем я осмелилась взяться за драматические сопрановые роли. Это произошло в 1961—1962 годах, уже после 16—17-летнего пребывания на сцене…
…С четырех-пяти лет я почти постоянно присутствовала на всех уроках, которые давала моя мать. При мне часто проходилась с учениками какая-либо партия или фрагменты из нескольких ролей. Когда ученики кончали занятия, я принималась повторять – петь и играть все, что запоминала.
Затем стала посещать театр, где у моего отца была своя ложа, так что я могла видеть спектакли когда хотела. Еще девочкой я знала наизусть многие партии и часто выступала в роли своего рода «домашнего критика». Могла, например, сказать матери, что в таком-то эпизоде она перепутала слова, а отцу – что хор пел нестройно или освещение было недостаточным".