100 великих загадок истории
Шрифт:
Очевидно, Потёмкин усомнился в любви Екатерины, и тогда она написала ему это письмо. По-видимому, он постоянно сомневался в её любви. Современному человеку трудно понять, почему он так был настроен. Ведь Екатерина буквально осыпала его любовными письмами. Порой она писала ему записки по нескольку раз в день, часто адресовала ему пространные послания, в которых вновь и вновь признавалась ему в любви, хвалила его, восторгалась им, придумывала для него самые необычные ласкательные имена. Этого тучного, громадного человека, непрерывно грызшего ногти, императрица называла своим маленьким гав-гавчиком, своим золотым фазаном, своим милым голубчиком, своей кошечкой, своим маленьким попугаем, своим вторым «я», своим милым сердечком; впрочем, именовала его также тигром, львом
Долгое время она была совершенно без ума от него. «Нет ни клетки в моём теле, коя не чувствует симпатии к Тебе», — писала она, и ещё: «У меня не хватает слов, чтобы сказать Тебе, как я Тебя люблю…» А вот наспех набросанная записка, относящаяся к самому началу их романа: «Доброе утро, мой голубчик. Мой милый, мой сладенький, как мне охота знать, хорошо ли Ты спал и любишь ли Ты меня так же сильно, как люблю Тебя я».
Мы не знаем, часто ли ей отвечал её «голубчик», что он писал в ответ. Сохранилось лишь несколько писем, написанных им, ибо Екатерина имела обыкновение почти сразу же уничтожать их. Он же, наоборот, привык складывать большинство записок и писем в карманы своего шлафрока и постоянно носил их с собой. Шлафрок был его любимым родом одежды. Часто Потёмкин, накинув на голое тело один лишь халат, появлялся поутру в комнатах императрицы, не обращая никакого внимания на присутствующих там придворных, посетителей и министров. И императрица, пишет Соловейчик, «которая несмотря на свой образ жизни была в некотором отношении чопорным человеком и очень дорожила придворным этикетом, смирилась с его халатом».
Расставание произошло уже в 1776 г. На первый взгляд казалось, что милость императрицы отвернулась от Потёмкина. Иностранные посланники наперебой извещали свои правительства об изменившейся ситуации, а враги Потёмкина ликовали — у фаворита, вознёсшегося наверх с быстротой метеора, было много врагов. Но все они обманулись. Хотя Потёмкин уехал из столицы и поначалу проводил время в разъездах, власть его ничуть не умалилась. Как и прежде, он влиял на все важнейшие решения, принимаемые императрицей.
Он только не был теперь её любовником. Зато он, и лишь он один, определял, кому быть у неё в любовниках — и Екатерина соглашалась с ним; среди пятнадцати фаворитов, появившихся у неё после Потёмкина, лишь одного, последнего (ей было тогда уже 60), она завела против его воли. Потёмкин всё время подыскивал ей таких мужчин, которые были менее честолюбивы, чем он сам, и потому он мог их не опасаться.
В остальном отношения между ним и Екатериной остались неизменными. Когда он не ездил с проверками по губерниям, то пребывал в Петербурге, только уже не во дворце императрицы, а в своём собственном доме, подаренном ею. Занимался он прежде всего обустройством и укреплением территорий, отвоёванных у турок. В 1783 г. Екатерина аннексировала Крым, через год Османская Порта признала власть России над Таманским полуостровом и Кубанью, и теперь русские корабли могли беспрепятственно плавать по Чёрному морю и проходить Дарданеллы. После этого Потёмкин, проявляя удивительную энергию, занялся умиротворением и колонизацией этих столь важных для России земель. Всего за несколько лет здесь выросли города, возведённые им. К тому времени он был президентом Военного совета, начальником конной гвардии, фельдмаршалом. Эти должности явились знаком признания успешно проведённой им военной реформы: он изменил принципы вооружения и организации российской армии, а также всю её структуру.
Затем после того, как Потёмкин всего за несколько лет проделал огромную работу по освоению новых земель, Екатерина испросила у него разрешения посетить новороссийские земли. Она не просто хотела посмотреть результаты его трудов. Нет, поездка Екатерины на юг, — по замыслу Потёмкина, — должна была продемонстрировать всему миру могущество российской императрицы и одновременно доказать невероятный подъём, охвативший Россию.
18 января 1787 г. императрица выехала в Царское Село. Ехала она на огромных санях, похожих скорее на небольшой дом; сани волокли тридцать лошадей. Вслед за ней
Сам Потёмкин дожидался Екатерину в Киеве, древней столице Руси, куда императорский поезд прибыл после трёхнедельного путешествия. Там гости собирались пересесть на корабли. Но Днепр замёрз — зима выдалась очень холодной, и лёд сошёл только в мае, — поэтому в Киеве пришлось остановиться на несколько недель. Время коротали, устраивая различные празднества и приёмы, в которых, впрочем, сам Потёмкин, радушный хозяин, не участвовал: всё это время он проводил в старинном монастыре.
В мае началось путешествие по Днепру. Потёмкин распорядился построить семь громадных римских галер, оборудованных со всей мыслимой роскошью. Князь де Линь, австрийский офицер, участвовавший в поездке, назвал эти галеры и 73 следовавших за ними корабля «флотом Клеопатры». Флот этот медленно скользил по реке под залпы фейерверков, в обрамлении триумфальных арок.
Под Каневом к путешественникам присоединился Станислав Понятовский, бывший фаворит Екатерины, теперешний польский король. Ему тоже надлежало восхититься могуществом России. Поэтому Потёмкин и пригласил его. Он же уговорил участвовать в путешествии и Иосифа II. Иосиф примкнул к остальному обществу в Кайдаке. В Екатеринославе Иосиф и Екатерина вместе освятили тот самый собор, который Потёмкин был намерен возвести по образцу собора Св. Петра. Через несколько дней они были уже в Херсоне, городе, также основанном Потёмкиным, где были устроены военные парады, оперные представления, был показан спуск на воду кораблей.
Однако больше всего поразил путешественников Крым. Уже наступили жаркие летние дни, всё вокруг пышно цвело. Здесь, в древнем Бахчисарае, ещё недавно правил хан. Теперь в его сказочном дворце жили Екатерина и Иосиф. Потом общество переехало в Инкерман, где по приказанию Потёмкина был возведён великолепный замок; гости могли полюбоваться отсюда Чёрным морем и увидеть четыре десятка только что построенных военных кораблей. Завершалась поездка осмотром Севастополя, это и стало её кульминацией.
Успехи Потёмкина глубоко поразили не только Екатерину, но и Иосифа II. Французский посланник, граф Сегюр, писал после посещения Севастополя:
«Кажется непостижимым, каким образом Потёмкин, попав в этот только что завоёванный край, на восемьсот миль удалённый от столицы, всего за два года сумел добиться столь многого: возвести город, построить флот, соорудить крепости и собрать такое множество людей. Это явилось подлинным чудом деятельных усилий».
Потёмкин достиг своей цели. Он показал европейцам, что Россия стала великой державой. На обратном пути, желая подчеркнуть силу своей страны и напомнить исторические корни нынешних успехов, Потёмкин привёз участников вояжа в Полтаву, туда, где в 1709 г. Пётр Великий наголову разбил армию короля шведского Карла XII, вторгшуюся в Россию. По распоряжению Потёмкина 50000 солдат на глазах Екатерины и её спутников разыграли ещё раз это сражение. «Это великолепное зрелище, — писал Сегюр, — достойно увенчало поездку, которая была столь же романтична, сколь и исторически знаменательна».
Потёмкин, которого императрица наградила титулом «князя Таврического», произвёл впечатление не только на европейцев, но и на турок. Однако те усмотрели в происходящем вызов, и уже в октябре 1787 г., всего через несколько месяцев после поездки Екатерины, военные действия возобновились. Во время этой второй Русско-турецкой войны укрепления, возведённые Потёмкиным, и его черноморский флот зарекомендовали себя с самой лучшей стороны. Напрасно клеветники говорили, что корабли построены из гнилого дерева, что они развалятся ещё раньше, чем дело дойдёт до сражения.