100 великих загадок истории

Непомнящий Николай Николаевич

Говорят, что, покинув Куябу, мы войдём в местность, покрытую кустарником, и через день пути достигнем плато. Потом пойдёт низкорослый кустарник и трава — и так всю дорогу, до поста Бакаири. Через два дня пути от поста нам попадётся первая дичь».

14 апреля полковник Фоссет не скрывает своей радости:

«После обычных задержек, свойственных этой стране, мы наконец готовы отправиться через несколько дней. Мы выходим, глубоко веря в успех… Чувствуем мы себя прекрасно. С нами идут две собаки, две лошади и восемь мулов. Наняты помощники… До нашего приезда тут стояла чудовищная жара и шли дожди, но

теперь становится прохладнее — близится сухой сезон.

…Не так давно, когда я впервые привлёк внимание к Мату-Гросу своей деятельностью, образованному бразильцу совместно с армейским офицером было поручено нанести на карту одну из рек. Работавшие у них индейцы рассказали, что на севере существует какой-то город, и вызвались провести их туда, если они не боятся встречи с ужасными дикарями. Город, как рассказали индейцы, состоит из низких каменных зданий и имеет много улиц, пересекающихся под прямым углом; там будто бы есть даже несколько крупных зданий и огромный храм, в котором находится большой диск, высеченный из горного хрусталя.

На реке, которая протекает через лес, расположенный у самого города, есть большой водопад, и грохот его разносится на много лиг вокруг; ниже водопада река расширяется и образует огромное озеро, воды которого стекают неизвестно куда. Среди спокойных вод ниже водопада видна фигура человека, высеченная из белого камня (может быть, кварца или горного хрусталя), которая ходит взад-вперёд на месте под напором течения.

Это похоже на город 1753 г. (т. е. на город, о котором шла речь в старинной португальской рукописи. — Прим. авт.), но место, указываемое индейцами, совершенно не совпадает с моими расчётами…»

20 мая 1925 г. Перси Фоссет рассказывал в письме о первых трудностях, что подстерегали экспедицию:

«Мы добрались сюда (до поста Бакаири. — Прим. авт.) после нескольких необычных перипетий, которые дали Джеку и Рэли отличное представление о радостях путешествия… Мы трижды сбивались с пути, имели бесконечные хлопоты с мулами, которые падали в жидкую грязь на дне потоков, и были отданы на съедение клещам. Как-то раз я далеко оторвался от своих и потерял их. Когда я повернул назад, чтобы их найти, меня захватила ночь, и я был вынужден лечь спать под открытым небом, использовав седло вместо подушки; меня тотчас же обсыпали мельчайшие клещи…

Джеку путешествие идёт впрок. Беспокоюсь за Рэли — выдержит ли он наиболее трудную часть путешествия. Пока мы шли по тропе, одна нога у него от укусов клещей вся опухла и изъязвилась…»

29 мая полковник отправил жене письмо из того пункта, где трое путешественников должны были расстаться с сопровождавшими их местными жителями-носильщиками.

«Писать очень трудно из-за мириадов мух, которые не дают покоя с утра до вечера, а иногда и всю ночь. Особенно одолевают самые крошечные из них, меньше булавочной головки, почти невидимые, но кусающиеся, как комары. Их тучи почти не редеют. Мучения усугубляют миллионы пчёл и тьма других насекомых. Жалящие чудовища облепляют руки и сводят с ума. Даже накомарники не помогают. Что касается противомоскитных сеток, то эта чума свободно пролетает сквозь них!

Через несколько дней мы рассчитываем выйти из этого района, а пока расположились

лагерем на день-другой, чтобы подготовить возвращение индейцам, которым больше невмоготу и не терпится выступить в обратный путь. Я на них за это не в обиде. Мы идём дальше с восемью животными — три мула под сёдлами, четыре вьючных и один вожак, заставляющий остальных держаться вместе. Джек в полном порядке, с каждым днём он крепнет, хотя и страдает от насекомых. Сам я весь искусан клещами и этими проклятыми пиум, как называются самые мелкие из мушек. Рэли внушает мне тревогу. Одна нога у него всё ещё забинтована, но он и слышать не хочет о том, чтобы вернуться назад. Пока у нас достаточно пищи и нет необходимости идти пешком, но как долго это будет продолжаться — не знаю. Может случиться так, что животным нечего будет есть. Едва ли я выдержу путешествие лучше, чем Джек и Рэли, но я должен выдержать. Годы берут своё, несмотря на всё воодушевление.

Сейчас мы находимся в Лагере мёртвой лошади, в пункте с координатами 11 градусов 43 минуты южной широты и 54 градуса 35 минут западной долготы, где в 1920 г. у меня пала лошадь. Теперь от неё остались лишь белые кости. Здесь можно искупаться, только насекомые заставляют проделывать это с величайшей поспешностью. Несмотря ни на что, сейчас прекрасное время года. По ночам очень холодно, по утрам свежо; насекомые и жара начинают наседать с полудня, и с этого момента до шести вечера мы терпим настоящее бедствие».

Письмо заканчивалось словами: «Тебе нечего опасаться неудачи…»

Это было последнее письмо полковника Фоссета. Ни он, ни двое его спутников из экспедиции не вернулись.

Далее были только слухи…

Его будто бы видели на обочине глухой дороги: он был больным, несчастным и, казалось, лишился рассудка. Рассказывали, что Фоссет находится в плену у индейцев. Говорили, что он стал вождём другого индейского племени. Передавали слух о том, что Фоссет и его спутники были убиты свирепым предводителем дикарей. Указывали даже могилу полковника в сельве.

Но ни одна из этих и многих других версий не была подкреплена достоверными данными. Многочисленные поисковые экспедиции проверяли их одну за другой. Была вскрыта и «могила Фоссета». Останки исследовали видные лондонские эксперты и пришли к выводу, что здесь был похоронен кто-то другой.

Поисковым партиям, направленным в сельву по следам Фоссета, удалось собрать несколько отрывочных сведений о судьбе пропавшей экспедиции. Вождь одного из индейских племён утверждал, что он провожал трёх белых людей до дальней реки, откуда они пошли на восток. Офицер бразильской армии нашёл, как он считал, компас и дневник Фоссета, однако компас оказался простой игрушкой, а «дневник», судя по его содержанию, — записной книжкой какого-то миссионера.

Высказывалось множество предположений, куда направилась маленькая экспедиция после того, как рассталась с носильщиками в Лагере мёртвой лошади. Дело в том, что Фоссет умышленно не назвал точно свой предполагаемый маршрут. Он писал: «Если нам не удастся вернуться, я не хочу, чтобы из-за нас рисковали спасательные партии. Это слишком опасно. Если при всей моей опытности мы ничего не добьёмся, едва ли другим посчастливится больше нас. Вот одна из причин, почему я не указываю точно, куда мы идём».