100 великих замков

Ионина Надежда Алексеевна

Часовые первыми увидели флибустьеров, но успели дать лишь несколько выстрелов. Выскочившие по тревоге расчеты бросились к орудиям, но вынуждены были поднять руки, так как нападающие держали их под прицелом мушкетов. Поднятый в ружье гарнизон спустился в долину, но тут их встретил флибустьерский отряд под командованием самого Ж. Дешана. Захваченные врасплох испанцы заметались во все стороны и через полчаса капитулировали…

В истории Тортуги прогремели имена еще нескольких флибустьеров, отличившихся чудовищными насилиями и кровожадными подвигами (в частности, Жан-Франсуа Олоне). Но начиналась новая эпоха в походах карибских пиратов, и символом ее стал

уже другой человек…

Порт-Ройал под флагом «веселого Роджера»

Англичане не хотели отставать от своих предприимчивых французских коллег, и в английских колониях в Америке тоже стали возникать международные центры пиратства. Одним из них был знаменитый город Порт-Ройал на Ямайке. Индейское название острова – «Шаймала», что означает «край вод и лесов». Ученые предполагают, что коренные жители – рыбаки-араваки – использовали этот клочок суши уже с 1300 года. Они выращивали маниоку, сладкий картофель, маис, табак и были счастливы на своей земле. Горе и беды пришли с появлением испанцев, и за полтора века их господства на Ямайке араваки были полностью истреблены.

На юго-восточной оконечности острова находилась небольшая защищенная бухта, в которую вдается длинная песчаная коса Палисадоуз, протянувшаяся на 13 километров. Длинная и узкая, как меч, она издавна была приспособлена для наблюдения и отражения атак непрошеных гостей. На конце этой косы и расположилось поселение Порт-Ройал, и хоть не всегда оборонительные укрепления выдерживали натиск неприятеля, сооружению их уделялось большое внимание.

Экспедиция, посланная Оливером Кромвелем в 1655 году, отбила остров у испанцев – прямых наследников Христофора Колумба, которому Ямайка была пожалована в качестве королевского подарка. Со временем остров стал основной базой карибских пиратов, а также рынком сбыта их добычи. Уже в 1658 году комодор Мингс, вставший во главе обосновавшихся в Порт-Ройале английских пиратов, взял штурмом мексиканский город Кампече и несколько городов в Венесуэле, после чего свез все награбленное в свое ямайское убежище.

К 1664 году английская колония на Ямайке выглядела уже более представительной, чем гнездо французских флибустьеров на Тортуге: процветающий город был значительно многолюднее, а его глубоководная гавань с множеством причалов – шире. Прельстившись легкой добычей, в Порт-Ройал хлынули представители разных рас и народов. Здесь поистине творилось вавилонское столпотворение: африканцы, мулаты, метисы и другие люди с бронзовой, черной, желтой и белой кожей. Голландцы, немцы, французы, испанцы, португальцы, ирландцы и скандинавы открывали кабаки, трактиры, публичные и игорные дома, ремесленные мастерские и торговые лавки…

У длинного дощатого причала теснилось множество кораблей, пришедших с грузом или ожидавших его. В Порт-Ройале никого не интересовало происхождение товара или прошлое его владельца. Прилавки магазинов ломились от драгоценностей, бархата, шелка, парчи и других товаров, вся торговля в городе преследовала только одну цель – облегчить карманы жаждавших развлечений пиратов.

Хотя город был построен на песке, в нем насчитывалось около 2000 каменных, кирпичных и деревянных зданий, причем некоторые из них имели по четыре этажа. В Порт-Ройале находились четыре рынка, церкви, синагога, католическая часовня, молитвенный дом квакеров, обширные складские помещения, военные плацы, и, конечно же, город был хорошо укреплен.

Ямайка занимала еще более выгодное, чем Тортуга, стратегическое положение: Санто-Доминго и Куба, Флорида и Мексика – все было рядом. Остров лежал в 180 морских лье от Панамы, куда свозились сокровища Золотых флотов. В условиях конкуренции с Испанией английское правительство сознательно поддерживало своих «джентльменов удачи», главными целями которых как раз и были испанские корабли. Большая часть пиратских богатств оседала в сундуках городских торговцев, таких же алчных, как и сами флибустьеры. Их сейфы и склады были переполнены самыми разнообразными товарами: золотыми и серебряными слитками, ювелирными изделиями с драгоценными камнями, парчовыми и шелковыми тканями. И даже иконами!

Все это богатство дожидалось отправки в Англию или на континент…

Темперамент пиратов, которых становилось все больше и больше, определял и образ жизни Порт-Ройала. Слава о распутном городе разнеслась по всему свету, и недаром его называли «пиратским Вавилоном». Его жители славились как «самые неверующие и развращенные люди», обычным явлением в пиратском городе были оргии, насилия и убийства. Вдоль улиц тянулись многочисленные кабачки, таверны и притоны, в которых наперебой предлагали хмельной ром, обильную пищу и женщин всех цветов и оттенков кожи. Злачных мест, где бурно процветали азартные игры, было намного больше, чем на Тортуге. Их просторные залы вмещали сколько угодно народу, и потому никому не приходилось прокладывать путь к столу кулаками или дожидаться на улице, пока освободится место.

Зенита своей славы Порт-Ройал достиг при Генри Моргане – «величайшем негодяе эпохи негодяев», вошедшем в историю как самый яркий предводитель пиратов своего времени. Когда на Ямайку прибыл 30летний Генри Морган, губернатором острова был Т. Модифор, получивший из Лондона приказ прекратить бесчинства флибустьеров. Но все прекрасно понимали, что этот документ нельзя воспринимать как руководство к действию.

Хотя флибустьеры Карибского моря и раньше разоряли испанские колонии, но Генри Морган первым понял, что захват больших населенных пунктов, пусть даже и хорошо защищенных, сулит гораздо большую выгоду, чем морские рейды. Он был убежден, что «там, где испанцы, защищаются, есть чем поживиться». В 1667 году Г. Морган решил захватить Панаму – город, который заложил губернатор Педро Ариас Давила, прозванный Жестоким. В 1519 году он облюбовал это место на Тихоокеанском побережье, так как оно было более сухим, чем берег Дарьена. Проводники-индейцы одобрили его выбор и, обведя бухту рукой, сказали: «Панама», что означало «рыбное место» [53] .

53

По другой версии слово «панама» означает «много бабочек». Уточнить это сейчас уже не у кого, так как исконные жители этих мест исчезли с лица земли более 300 лет назад. Однако следует отметить, что косяки рыб подходят к берегу именно в то время, когда зацветают деревья и появляется много бабочек.

По красоте и богатству с Панамой не мог сравниться никакой другой город в Новом Свете, не зря его называли «Чашей золота». Городские склады были доверху набиты слитками золота и серебра; порой на них не хватало места, и драгоценный металл лежал прямо на улицах. Никто даже не пытался стащить эту непомерную тяжесть!

Вслед за конкистадорами в Панаму потянулись и купцы, которые сначала трусливо сжимались от любого звона стали. Но вскоре именно они стали истинными хозяевами Панамского перешейка: торговцы поднимали цены на продовольствие, прибирали к своим рукам драгоценности и получали прибыли, которые даже подсчитать было трудно. Обосновавшиеся в Панаме генуэзские работорговцы выстроили для своего «товара» огромные помещения, где в бесчисленных клетушках сидели черные рабы, которых продавали тому, кто больше заплатит. На складах, принадлежащих королю, хранилась десятая часть всего, что производили эти щедрые земли. Раз в год приходили караваны судов, сокровища переправляли через Панамский перешеек на мулах, грузили на корабли и отправляли в Испанию. Поистине «чашей золота» была Панама!

Полстолетия испанцы утолщали стены Старой Панамы. Казна истратила на это столько денег, что королевский двор в Мадриде вопрошал, уж не из золота ли складывали их строители. Кроме того, после нападения на город в конце XVI века английских пиратов под командованием Ф. Дрейка, этот порт был еще сильнее укреплен и стал тщательно охраняться. Самые отборные войска караулили королевские кладовые, казармы с рабами и конюшни с тысячами мулов. Когда до Панамы дошли слухи, что на них идет ужасный Генри Морган, все восприняли это как забавную выдумку. Однако недобрые вести ползли со всех сторон, и вскоре горожане уже обезумели от страха. Они стали вспоминать о жестоких расправах, которые творили пираты в захваченных городах, и многие бледнели от этих рассказов.