100 великих заповедников и парков

Юдина Наталья Алексеевна

Главный материал — пятнадцать темных крупных камней горного происхождения, свободно объединенных в отдельные группы, и белый морской песок. Камни лежат так, как они когда-то лежали в горах, и образуют макет архипелага. Песок, окружающий их, символизирует морскую стихию (неслучайно по нему деревянными граблями проведены борозды — параллельные полосы на поверхности гравия и извивающиеся вокруг камней). Лишь островки зеленого мха, проросшего на камнях и песке, — „посланники“ живого мира, смягчающие строгую монохромию пейзажа.

Автор ландшафта — Соами — жил в XIV веке. Безусловно, его отличает тонкое ощущение ритма, цвета. Но некоторые

приписывают авторство Хококаве Кацумото, который построил этот сад в 1473 году. Говорят, что он, находясь под влиянием буддийской философии, проповедовал аскетизм, тщетность человеческих деяний, философию непротивления злу, идеализм. Кацумото мог часами смотреть на этот белый песок и камни, пытаясь найти правильный ответ на вечный вопрос: „Что есть истина?“

В стиле символизма выполнен и парк храма Дайсэнин храмового ансамбля Дайто-кудзи, в котором также соответствующим образом расположены на маленьком участке земли камни. Только здесь посредством композиции решается другая задача — причудливое оформление бурной реки, текущей в тесном ущелье.

Вековые традиции нашли отражение и в архитектуре современной Японии. В духе древних зодчих работают ландшафтные дизайнеры. Один из них — Седо Судзуки.

При создании сада Хасуда в Киото он засыпал небольшую площадку округлой формы крупным гравием, а посередине разместил тремя группами семь больших камней. Один камень в средней группе огранен в форме параллелепипеда, у остальных — ровные срезы сочетаются с необработанной поверхностью. Эта композиция была названа „Архипелаг“, и в ней четко выражена такая тема, как перелом образного воображения. При виде этого сада возникает ассоциация со знаменитым садом камней в монастыре Реандзи в Киото. Но сходство, скорее, только внешнее, так как Седо Судзуки пытался решить совсем другую задачу, нежели дзенские мастера.

Искусствовед Г. Шишкина отмечает: „Архипелаг“ — внешне спокойно-уравновешенное произведение, в то же время оно обладает внутренним драматизмом, выражающим образ некоего катаклизма. Цилиндрические столбики разной высоты, врытые по обеим сторонам центральной композиции, рукотворной обработанностью невольно напоминают символические остатки неких сооружений. Зрительно они перекликаются, несмотря на разность масштабов, с круглыми столбами, поддерживающими древние синтоистские святилища в Исэ, Идзумо или сокровищницу Сесоин в Нара. В этом можно усмотреть метафору утраты связи с древним прошлым. Но благодаря свободному абстрактному решению общего замысла нет устойчивой навязчивости трактовок, и привязка к Японии тут же может смениться иными размышлениями. Важно и показательно, что композиция, помимо чрезвычайно эффектного и выразительного внешнего плана, обладает значительной внутренней содержательностью отнюдь не пессимистического толка. Автор, как живописец, изобразил на „полотне“ гравия отвлеченную „картину“, отражающую не Вечность, а определенное состояние в определенный момент, поместив ее в „раму“ из узкой полоски газона с невысокими кустарниками, за которыми возвышается декоративная ограда из светлых бамбуковых стволов“.

Седо Судзуки, использовав традиции образной символики, характерные для национального садового искусства, решил задачу совсем иначе — с позиции современного дизайна, в сугубо индивидуальной интерпретации. Кстати сказать, в „Книге садоводства“, написанной в XI веке, как раз говорится о том, что вместе с изучением природы и работ предшественников

мастера садов должны выражать и собственные взгляды и вкусы, потому что не существует строго заданных образцов или ограничений для творческого самовыражения.

Другой современной аналогией сада камней в Реандзи может служить и сад храма Тофукудзи — Регинтэй (Сад песни дракона) в Киото. Он был создан в 1955 году дизайнером Мирэем Сигэмори.

Сигэмори выложил площадку гравием черного, белого и нескольких оттенков серого цветов. Для разделения цветовых зон автор использовал полукруглые каменные валики. Формы камней создают ощущение интенсивного движения — они горизонтальные, в виде острых пиков и вытянутые по вертикали.

С правой стороны сад ограждает дощатая стена из ровных, плотно пригнанных досок коричневого цвета, на которые наложены фрагменты крупных концентрических квадратов, выполненные из тех же досок. Правда, дощатое ограждение, примыкающее к монастырской глинобитной стене, выглядит довольно инородно.

Американец Стефен Эддисс, специалист по японскому искусству, считает: „По сравнению с Реандзи, эстетика которого, основанная на спокойствии и строгости, способствует погружению в состояние внутреннего созерцания, Регинтэй словно заставляет нас встать, оглядеться и почувствовать силу окружающего мира. Возможно, контрасты двух „сухих“ садов отражают два аспекта дзенского сознания — спокойный и динамичный“.

Кацура

Дворцовый парк Кацура расположен на берегу реки Кацура, на окраине Киото. Он был заложен в 1602 году на плоской местности.

В парке развитая сеть прудов и каналов, а также небольшие искусственные холмы, для насыпки которых послужил вынимаемый грунт. Ансамбль Кацура занимает площадь 66 000 кв. м, его парк совершенно изолирован от окружающей местности.

Кацура строился как загородный императорский дворец. С IX века землей, на которой расположен дворцовый комплекс, владела аристократическая семья Фудзивара. В начале XVII века участки перешли к принцу Тосихито, большому любителю и знатоку японской и китайской поэзии, рисовальщику и мастеру аранжировки цветов…

В 1615 году принц Тосихито приступил к возведению дворца. Говорили, что принц Тосихито пользовался советами зодчего Кобори Энею (стиль К. Энею чувствуется повсюду). Правда, сохранились записи, в которых ясно сказано, что декоративным устройством сада занимались другие мастера (строительные работы возглавлял Наканума Сакио, который вместе с художником-садовником Дзесиро были автором главных ландшафтных композиций). Более того, современные японские ученые склонны считать, что общий замысел, по всей вероятности, принадлежал самому принцу Тосихито. Однако принц не успел пожить в своем загородном дворце, и после его смерти строительство комплекса застопорилось почти на двадцать лет.

Сын Тосихито — Тосидада унаследовал таланты своего отца. А после женитьбы на дочери богатого феодала Маэда у него появились средства для продолжения работы. Консультантом принца Тосидада был священник Огава Бодзе, за устройство садов отвечал Тамабути, а общее руководство осуществлял Кобори Сэйсюн.

Последние сооружения в Кацуре были приурочены к визиту императора Гомицуно в 1659 году.

Ансамбль имеет сложный план без фиксирующей вертикали, скорее — единое по горизонтали пространство, где чередуются естественные холмы и впадины.