100 волшебных сказок
Шрифт:
Не прошло и пятнадцати минут, как карета вернулась, и Фея, ждавшая на крыльце, взяла бедного Деревянного Человечка на руки, внесла его в комнату с перламутровыми стенами и приказала немедленно позвать самых знаменитых во всем околотке врачей.
И врачи приехали тотчас же, один за другим: Ворон, Сыч и Говорящий Сверчок.
– Я хотела бы узнать ваше мнение, синьоры, – сказала Фея, обращаясь к трем врачам, обступившим постель Пиноккио. – Я хотела бы узнать ваше мнение, жив или мертв этот горемычный
В ответ на ее просьбу первым вышел вперед Ворон. Он пощупал у Пиноккио пульс, нос, а затем мизинец на ноге. И, когда он все это весьма тщательно ощупал, он произнес важным голосом следующие слова:
– По моему мнению. Деревянный Человечек мертв. Однако, если бы он, по несчастному стечению обстоятельств, оказался не вполне мертв, это было бы несомненным признаком того, что он еще жив.
– Весьма сожалею, – сказал Сыч, – что не могу согласиться с моим высокочтимым другом и собратом Вороном, но, по моему мнению. Деревянный Человечек еще жив. Однако, если бы он, по несчастному стечению обстоятельств, оказался неживым, это было бы несомненным признаком того, что он фактически мертв.
– А вы молчите? – обратилась Фея к Говорящему Сверчку.
– Я того мнения, что умный врач, который не знает, что сказать, должен лучше молчать. Впрочем, этот Деревянный Человечек мне знаком. Я его знаю уже давно.
Пиноккио, лежавший до сих пор неподвижно, как настоящий кусок дерева, вдруг начал судорожно дрожать, отчего вся кровать пришла в движение.
– Этот Деревянный Человечек, – продолжал Говорящий Сверчок, – продувной негодяй…
Пиноккио открыл глаза и сразу же закрыл их.
– …мошенник, бездельник, бродяга…
Пиноккио натянул простыню себе на голову.
– …этот Деревянный Человечек – непослушный мальчишка, который загонит в гроб своего бедного обездоленного отца!
В комнате послышались сдерживаемые всхлипывания и рыдания. Представьте себе удивление всех присутствующих, когда они приподняли простыню и увидели, что это плачет и рыдает не кто иной, как Пиноккио!
– Когда мертвый плачет – это признак того, что он находится на пути к выздоровлению, – торжественно произнес Ворон.
– Я, к великому сожалению, вынужден не согласиться с моим достопочтенным другом и собратом, – возразил Сыч, – ибо, когда мертвый плачет, это, по моему мнению, признак того, что он не желает умирать.
17. ПИНОККИО ОХОТНО ЕСТ САХАР, НО НЕ ЖЕЛАЕТ ПРИНЯТЬ СЛАБИТЕЛЬНОЕ. ОДНАКО ПОЗДНЕЕ, УВИДЕВ ПРИШЕДШИХ ЗА НИМ ГРОБОВЩИКОВ, ОН ГЛОТАЕТ СЛАБИТЕЛЬНОЕ. ОН ВРЕТ, И ЕГО НОС В НАКАЗАНИЕ СТАНОВИТСЯ ДЛИННЕЕ
Когда врачи ушли, Фея приблизилась к Пиноккио, положила ему руку на лоб и почувствовала, что у больного
Она высыпала белый порошочек в стакан воды, подала Деревянному Человечку и нежно сказала:
– Выпей это, и через несколько дней ты будешь здоров.
Пиноккио взглянул на стакан, скривился и жалобно спросил:
– Оно сладкое или горькое?
– Горькое, но для тебя оно полезно.
– Раз оно горькое, я не буду пить.
– Сделай то, что я говорю, выпей.
– Но горькое я не выношу!
– Выпей. И, когда выпьешь, получишь кусочек сахару, чтобы снова стало вкусно во рту.
– Где этот кусочек сахару?
– Вот, – ответила Фея и достала кусочек сахару из золотой сахарницы.
– Сначала дайте мне кусочек сахару, а потом я выпью горькое.
– Ты мне обещаешь?
– Да.
Фея дала ему сахар. Пиноккио в одно мгновение раскусил и проглотил его, облизал языком губы и сказал:
– Ну и вкусно же! Если бы сахар был еще и лекарством!.. Я бы каждый день принимал слабительное!
– Теперь исполни свое обещание и выпей маленький глоток, который тебя вылечит.
Пиноккио неохотно взял стакан, сунул туда кончик носа, потом подержал стакан возле рта, снова сунул туда нос и наконец сказал:
– Это для меня слишком горько, чересчур горько. Я не могу это выпить.
– Как ты можешь так говорить, если даже не попробовал?
– Я могу себе вообразить. Я же нюхал. Сначала я хотел бы еще кусочек сахару… тогда я выпью.
Фея с терпением хорошей матери сунула ему в рот еще кусочек сахару. И затем снова подала стакан.
– Я не могу это выпить, – сказал Деревянный Человечек, корча тысячу гримас.
– Почему?
– Потому что подушка на ногах мешает мне.
Фея убрала подушку.
– Это не помогает. Я все еще не могу пить.
– Что тебе еще мешает?
– Дверь, которая наполовину открыта.
Фея подошла к двери и затворила ее.
– Нет, – вскричал Пиноккио и зарыдал, – я не хочу глотать горькое лекарство, нет, нет, нет!
– Мой мальчик, ты пожалеешь об этом.
– Мне все равно!
– Ты болен очень серьезно.
– Мне все равно!
– С такой лихорадкой ты не проживешь более двух часов.
– Мне все равно!
– Ты разве не боишься смерти?
– Чтоб я чего-нибудь боялся!.. Лучше умереть, чем глотать такое ужасное лекарство!
В это мгновение дверь в комнату широко распахнулась, и в комнату вошли четыре кролика, черные, как чернила. На плечах они несли маленький гробик.
– Чего вы от меня хотите?! – вскричал Пиноккио и от страха подскочил на кровати.
– Мы пришли за тобой, – ответил самый рослый кролик.
– За мной?.. Но ведь я совсем не мертвый!