100 знаменитых евреев
Шрифт:
С большим трудом целеустремленная девушка устроилась в частную театральную школу, но вскоре была вынуждена ее оставить из-за невозможности оплачивать уроки. В один из зимних вечеров у колонны Большого театра замерзшую провинциалку заметила знаменитая балерина Екатерина Гельцер и взяла ее к себе: «Фанни – вы меня психологически интересуете». Гельцер ввела ее в круг своих друзей, брала на спектакли во МХАТ, возила в Стрельну и к Яру. Как говорила впоследствии Раневская: «Это были мои университеты».
В этот период она познакомилась с Цветаевой, Мандельштамом, Маяковским, увидела Шаляпина, Веру Холодную и Станиславского, влюбилась
По окончании летнего сезона Фаина «после долгих мытарств подписала договор на 35 рублей в месяц “со своим гардеробом” на роли “героини-кокет” с пением и танцами» и отправилась в Керчь. Сборов там не было: театр был всегда пуст… Распродав свой гардероб, Раневская перебралась в Феодосию, а после того, как в конце сезона антрепренер сбежал, не заплатив актерам, уехала в Кисловодск, а оттуда в Ростов-на-Дону. Весной 1917 года она узнала, что вся ее семья погрузилась на собственный пароход и эмигрировала в Турцию.
В Ростове начинающая актриса пришла в дом к Павле Вульф, которую она видела на сцене в родном Таганроге. Прослушав ее, Вульф устроила Раневскую в театр и согласилась с ней заниматься. Но вскоре началась Гражданская война, и театр закрылся. В Ростове оставаться было опасно, а в Москву через фронт уже не пробраться, тогда семья Вульф решила ехать в Крым. Фаину взяли с собой, «спасая ее от улицы», зачислив в разряд близких родственников.
С 1918 по 1921 год в Крыму они видели голод, тиф и холеру, красный и белый террор. Играли в неотапливаемых театрах в Симферополе, Евпатории, Ялте, Севастополе. Как считала Раневская, ее новая семья из четырех человек выжила только благодаря заботам М. Волошина, который находил возможность добывать для них еду.
В конце 1924 года молодая провинциальная актриса снова оказалась в Москве, где ее по-прежнему никто не ждал. Фаине удалось устроиться в передвижной Театр московского отдела народного образования, который, просуществовав один зимний сезон, закрылся. Но труппа не распалась, и с лета следующего года Раневская снова принялась колесить по стране: Святогорск, Баку, Гомель, Смоленск, Архангельск, Сталинград, снова Баку…
В Москву Фаина вернулась только в 1931 году, дебютировав в спектакле Камерного театра А. Таирова «Патетическая соната». С 1933 по 1939 год Раневская работала в Театре Красной Армии, где сыграла свою первую большую роль горьковской Вассы Железновой. За нее она была удостоена звания заслуженной артистки РСФСР.
Еще во время работы у Таирова Фаина мечтала о «Мосфильме» и даже посылала туда свои фотографии. Правда, тогда она не знала, насколько кинематограф отличается от ее любимого театра. Вскоре молодой режиссер М. Ромм пригласил Раневскую в свою первую немую картину «Пышка», где она сыграла роль госпожи Луазо. После близкого знакомства с кинопроизводством актриса говорила о съемках: «Представьте, что вы моетесь в бане, а туда пришла экскурсия». При этом она даже клялась, что никогда больше сниматься не будет. Но после этой исторической клятвы на Воробьевых горах Фаина бросила Театр Красной Армии и четыре года «в хвост и в гриву» снималась в кино.
Однажды ей позвонил режиссер И. Савченко и предложил попробоваться в эпизоде фильма «Дума про казака Голоту», который вышел на экраны в 1937
Потом был кинофильм «Подкидыш» по сценарию А. Барто и Р. Зеленой. Но знаменитые фразы Раневской: «Муля, не нервируй меня», «меньше пены…» и другие она придумала сама прямо по ходу съемок. Эта картина принесла ей широкую популярность, хотя известность «Мули» ее раздражала. 15 июня 1941 года была закончена картина «Мечта» с Пляттом и Раневской в главных ролях, а через неделю началась война…
Период с 1941 по 1943 год Раневская провела в эвакуации в Ташкенте, где снималась в «Пархоменко» и «Похождениях бравого солдата Швейка». Все свое свободное время она проводила с Ахматовой, ставшей ее ближайшей подругой. До сих пор непонятно, как она, дружившая и близко знавшая Гумилева, Мейерхольда, Мандельштама, Блюхера и многих других «врагов народа», не попала под «каток» сталинских репрессий. Эйзенштейн как-то передал ей слова Сталина: «Вот Жаров в разном гриме, разных ролях – и везде одинаков; а Раневская без грима, но везде разная». Кто знает, может, эта характеристика «вождя народов» и уберегла Фаину от лагеря…
Летом 1945 года, за год до своего 50-летия, актриса тяжело заболела. Операцию по удалению опухоли делали в «лучшей больнице Союза», о которой Фаина потом говорила: «Кремлевка – это кошмар со всеми удобствами». Но уже в сентябре она приступила к съемкам в фильме Александрова «Весна» вместе с Л. Орловой. В мае 1948 года Раневская записала в своем дневнике: «Кто бы знал мое одиночество? Будь он проклят, этот самый талант, сделавший меня несчастной… Я обязана друзьям, которые оказывают мне честь своим посещением, и глубоко благодарна друзьям, которые лишают меня этой чести. У них у всех друзья такие же, как они сами, – контактны, дружат на почве покупок, почти живут в комиссионных лавках, ходят друг к другу в гости. Как я завидую им – безмозглым!»
В начале 1950-х годов Фаина получила двухкомнатную квартиру в высотном доме на Котельнической набережной. Она так долго обитала в коммуналках, что ее новое жилье в престижном доме было для нее радостно-почетной неожиданностью.
В это время Раневская работала в Театре имени Моссовета: «В театре небывалый по мощности бардак, даже стыдно на старости лет в нем фигурировать. Со своими коллегами встречаюсь по необходимости с ними “творить”, они мне все противны своим цинизмом, который я ненавижу за его общедоступность… Трудно найти слова, чтобы охарактеризовать этот… театр, тут нужен гений Булгакова. Уж сколько лет таскаюсь по гастролям, а такого стыдобища не помню».
В спектакле «Шторм» Билль-Белоцерковского Фаина играла спекулянтку, для которой с разрешения автора сама придумала текст. После ее сцены публика устраивала овацию и сразу уходила из зала. «Шторм» имел долгую жизнь в разных вариантах, и в конце концов Завадский убрал этот персонаж из спектакля, объяснив Раневской: «Вы слишком хорошо играете свою роль спекулянтки, и от этого она запоминается чуть ли не как главная фигура спектакля…» Фаина предложила: «Если нужно для дела, я буду играть свою роль хуже».