1000 и 1 жизнь 3
Шрифт:
— Слишком скучно и предсказуемо, внимание всех этих магов, поклоны преподавателей, лекции, да и время, шесть лет проводить там? Скучно и долго. Но у нас есть возможность учиться отдельно и мы ей воспользовались. Я слышала, что вы хотите закончить Академию за один год?
— Хочу.
— Правильно, — одобрила Кристина, — нечего там сидеть столько лет! Поскорее заканчивайте Академию, совершайте подвиги и мы заключим магический брак! Я уже вся горю!
— Есть способы… — не слишком уверенно заговорил Сергей.
— Есть, но не в мэноре же дедушки! Да и ваша мощь, Гарольд, боюсь, что после объявления
— Разве это плохо? Если все равно к нему все и придет?
— Не положено, — объяснила Кристина. — Вы еще не совершили подвигов, не показали себя, дедушка не научил вас секретам управления Империей и не принял в семью.
— В семью, — задумчиво повторил Сергей. — Стало быть, вы будете моей женой и племянницей одновременно?
— Или сестрой, что вероятнее, — кивнула Кристина. — Инцест — это кровосмешение, а кровь угодна Матери-Магии.
Что же, это многое объясняет, подумал Сергей.
— Разумеется, из-за выбора императоров из любимцев настоящий инцест тут не возможен, — спокойно объясняла Кристина, — но хотя бы его подобие обеспечить надо обязательно. Инки и ацтеки, хоть и кровожадные дикари, но в этом вопросе разбирались лучше всех. Разумеется, простакам инцест заказан, на то они и простаки, но те, в чьих жилах текут кровь и магия, должны их смешивать, дабы кровь и магия становились сильнее!
Веяло от ее слов чем-то диким, первобытным и странно возбуждающим. В то же время, Сергею хотелось скривиться и сплюнуть, темы инцеста, крови и боли, можно сказать, навязли в зубах. И это он еще не заглядывал и не нырял глубоко в темные уголки магического социума. Плодитесь и размножайтесь, преломленное через призму общества с магическими браками, порождало вседозволенность. Извращениями их назвать, пожалуй, нельзя было, так как извращения — что-то запретное, а в магическом социуме, по крайней мере на верхушке пирамиды можно было всё.
— К тому же сохраняются семья и род Императоров, так что у тебя будет масса новых родственников.
— Я еще и со старыми-то толком не познакомился, — проворчал Сергей.
Может и к лучшему, подумал он. Сразу запрыгнуть в императорский поезд, убить Гамильтона и «жить припиваючи», не болея душой за Чопперов.
— А-ха-ха-ха, — рассмеялась Кристина, чуть запрокидывая голову и демонстрируя шею. — Гарольд, прекратите, я же сказала, что еле сдерживаюсь, а вы меня провоцируете!
Игра на публику и в то же время чистая правда. Сергей снова ощутил, что прикасается к какому-то чужому ему миру. Словно Парри, вошедший в магический мир.
— Ничего подобного, просто говорю правду, раз уж мы будущие супруги и у нас не должно быть тайн.
— Главе семьи можно, — объяснила Кристина. — Это мы должны покорно подчиняться и сгибаться перед ним.
— Бросьте, Кристина, вам не идет роль покорной жены, — чуть раздраженно сказал Сергей.
Какая-то хитрая игра? Под видом покорности взять власть в свои руки?
— Вы будете терпеть властную жену, которая еще и старше вас? — удивилась Кристина.
— Если вы собираетесь подавлять и доминировать, то нет, не буду, у меня нет времени и сил на эти игры. Но соратницы и помощницы, те, кто способен действовать самостоятельно, но в общих интересах — это я могу только приветствовать.
— Дедушка
Странное дело, очарование ее, гармония без примеси магии, никуда не делись, но теперь они вызывали лишь теплое чувство в груди. Без спешки и желания немедленно овладеть этой самкой, сделать ее своей. Это было очень хорошо, ведь до женитьбы и первой брачной ночи, похоже, оставалось изрядно времени. Подвиги, ха. Разгромить Лагранжей — это подвиг?
— Непросто будет набрать десяток соратниц, но раз уж вы доверяете мне, я что-нибудь придумаю.
— Десяток?
— Да, пожалуй, я ошиблась и вы легко возьмете дюжину, — согласилась Кристина. — У дедушки их дюжина, правда все старые и безвкусные.
— Сколько вообще жен можно брать? — нахмурился Сергей.
Его промашка, стоило бы поинтересоваться этим вопросом. С другой стороны, куда торопиться, когда и так все выяснилось бы по ходу пьесы? Вот он и не торопился, сосредоточившись на более насущных вопросах.
— Столько, сколько позволит магический потенциал, — сообщила Кристина. — Жен или мужей, если потенциал позволяет. Многие сильные магессы так и делают, набирают себе гарем из красавцев, слабых в магическом плане. Так мне рассказывали, по крайней мере.
— И моего потенциала хватит на дюжину жен?
— Часть вашей магии равная моей будет связана браком, остальное останется следующим женам. Если брать слабых магесс, то вас, Гарольд, хватит на то, чтобы превзойти царя Соломона с его тысячей жен!
Небеса не разверзлись и молнии не ударили, но все же Сергей ощутил, что озадачен.
— Поэтому в браке тот, у кого остается магия, и считается главнее. Но это ничего, — снова улыбнулась Кристина, возбужденно и предвкушающе, — девочек я тоже люблю и если вы позволите мне, Гарольд, то я буду помогать вам и в первые брачные ночи!
Еще одна фетишистка, подумал Сергей устало, общество извращенцев, чтоб его.
— Это право еще надо заслужить, — сообщил он Кристине, раз уж подвернулся удобный момент.
— О, поверьте, Гарольд, я заслужу его и вы не пожалеете о своем выборе.
Взгляды их встретились, молчаливо скрепляя будущий союз.
Глава 22
Обязательным был только первый танец, а приглашения всегда следовали от сильного слабому. Для упорядочивания системы маги Священных Родов разработали рейтинг этой самой силы и увлеченно соревновались за места в нем. Как сказал бы Амос, удовлетворяли верхушку своей пирамиды потребностей.
Поэтому Сергей просто сделал морду кирпичом и начал было протискиваться к выходу, но ему тут же напомнили, что он еще сопляк во всех этих делах и показали, почему к выбору спутников следует подходить тщательно.
— Сожалею, уважаемая глава рода Лагранж, — вежливо произнес Барри, склоняя голову, — но я вынужден отклонить ваше приглашение на танец.
Оскорбление, только завуалированное. От обычного человека главе Священного Рода, так вообще смертельное оскорбление, которое смывается только кровью. С учетом обстоятельств жизни Барри и отношений Чопперов и Лагранжей, получалось нечто запредельное и невыразимое. В то же время, Барри поступил именно так, как его воспитывали, служил Гарольду Чопперу, не думая о себе.