1000 Первая дочь
Шрифт:
— Так точно, господин! — отчеканил гонец, совсем еще юный парнишка, лишь недавно переступивший порог совершеннолетия. Он даже покраснел, бедолага. — Магра, хозяйка гостиницы, обещала нанять самых искусных жриц любви, чтобы удовлетворить вашим высоким запросам. А еще приобрести несколько бочек дорогого вина, приготовить изысканные закуски и мягкие постели.
— Последнее лишнее! — предупредил, строго осадив постанывающих от нетерпения воинов. — Пуховые перины оставим неженкам. А что до женщин: правила не изменились. Мы берем только то, что нам дают и то, за что сами заплатили. Чтобы не было потом жалоб
Хор одобрения подтвердил мои слова.
Что ж, нам всем не повредит немного расслабиться. Правда, я предпочитаю проверенных женщин, от которых знаешь, чего ожидать. Умелых, здоровых и податливых. Вот Ниора, к примеру, вполне соответствует этим требованиям. Мою последнюю любовницу можно назвать идеалом: она не требует от меня длинных писем с признаниями в любви и готова ждать столько, сколько нужно. Все честно: я оплачиваю ей жилье, покупаю наряды и драгоценности, а она в свою очередь не выносит мне мозг всякими женскими заморочками. И именно поэтому я приготовил ей отличный сюрприз: драгоценное ожерелье из бриллиантов Лимба — голубых и чистых, как слеза младенца.
Ниора умеет благодарить. В постели она хороша, как никто. Наверное, оттого я и выбрал ее среди многих претенденток. Женщин влечет мой титул принца, пусть и младшего. Да и внешностью боги не обделили. И пусть в женских кругах меня считают закоренелым циником, пресыщенным и эгоистичным — запретный плод, как известно, всегда сладок. Пару раз меня даже пытались женить на дочках местных вельмож и родственницах. Но сам я не имею не малейшего желания вступать в брак, предпочитая заводить ни к чему не обязывающие интрижки. Я воин, моя жизнь - это вечное сражение, а надежность стального клинка для меня предпочтительнее женской преданности.
— Закончить трапезу! — приказал я, заметив, как оживились солдаты. — Вижу, у вас осталось много лишних сил? Так я их вам приубавлю. Два часа на отдых и переваривание пищи, а после пеший переход через ущелье. Лошадям тоже нужен отдых.
На рассвете следующего дня мы прибыли в назначенное место. Смерив гостиницу взглядом, я перевел взгляд на гонца:
— Это именно то место, где нас будет ждать теплый прием?
Двухэтажная гостиница давно отжила лучшие годы, а ремонта не видела, кажется, несколько веков. И пусть над входом сверкала медью начищенная до блеска вывеска — это, пожалуй, была единственная достопримечательность здания. Правда, окна тоже намыли, но они от времени стали до того мутными, что через них, похоже, почти не проникал свет. Дорожку перед домом начистили, конюшни вымыли, но не отремонтировали. И на том спасибо.
— В-вам н-не нравится, господин? — переспросил гонец, заикаясь.
— Сойдет! — не стал сердиться я. — Надеюсь, обещанный банный комплекс и вино здесь лучшего качества. А спать я могу и на голой земле, привык.
Хозяйка не понравилась мне с первого взгляда. Эдакая свинка, упорно считающая себя юным розовым поросенком. Она даже пыталась флиртовать, расхваливая свою гостиницу.
Ее тщедушная дочка вообще нечто. Сухая, как палка, она зачем-то вырядилась в чересчур откровенное платье, оставив открытыми щуплые плечи и едва различимую под тканью грудь. И этот накладной шиньон, будто я не отличу настоящие волосы от подделки, пусть и искусной. Нет, я не
Приглашенные танцовщицы немного развеяли мое раздражение, а пара бокалов неплохого вина скрасила первое неприятное впечатление.
После еды настала пора почиститься. И девушки в откровенных нарядах с радостью присоединились к нам в банном комплексе, находящемся в подвале гостиницы.
— Сделать вам расслабляющий массаж, господин? — с придыханием спросила одна из гетер — рыжеволосая наяда с оленьими глазами и высокой пышной грудью. — И не только…
На ней была лишь узенькая юбочка, едва прикрывающая венерин холмик. Она взмахнула ресницами и, склонив голову набок, провела пальчиком по моей обнаженной груди, сопровождая приглашение томным вздохом.
Хороша, ничего не скажешь. Но мне бы не хотелось провести несколько недель у лекаря после этой рыжули. Я принципиально не пользуюсь общественными банями. И продажными женщинами.
— Массаж, пожалуйста, — согласился я и удобно расположился на деревянной лавочке, специально предназначенной для этого. — Не забудь благовония: я бы предпочел кедр и сандал.
На лице гетеры отобразилось сожаление. Она прикусила нижнюю губу и обиженно опустила взгляд.
— Только не говорите, что для нас не приготовили благовоний! — меня шокировало подобное обращение. Даже в самой захолустной деревушке Озиса можно найти благовония, это неписанное правило.
— Я сейчас попрошу, чтобы нам их принесли, господин, — извиняющимся тоном произнесла рыжуля. Подала знак подружке, и та, не потрудившись накинуть платье или халатик, метнулась наверх, к хозяйке.
А через несколько минут вернулась в сопровождении какой-то горбуньи в убогом наряде. Издали я принял ее за кучу ветоши, передвигающейся непонятным образом. И лишь когда она подошла ближе, я понял, как жестоко ошибся.
У горбуньи не может быть таких глаз, такого испуганного и одновременно любопытного взгляда. Их очи обычно злы, они обижены на весь мир и нелюдимы. Те, кого я встречал прежде.
Эта совсем другая.
От ее взгляда у меня перехватило дыхание. А еще, прежде чем она стыдливо опустила голову, я успел рассмотреть маленький аккуратный носик, чуть вздернутый, но изящный. Высокие скулы и нежные очертания рта. Если бы не этот ужасный цвет кожи, ее можно было назвать красивой.
— Я принесла для вас благовония, господин, — пропела она хрустальным голосом и чуть склонилась, словно нарочно выставляя напоказ свой горб.
— Как насчет того, чтобы самой растереть мне спину? — спросил я в каком-то неведомом чувственном припадке.
Такого раньше за мной не водилось. Но эти тонкие нежные руки с узкими запястьями показались мне весьма ловкими.
— Я н-немогу, г-господин, — незнакомка начала заикаться на манер гонца. И стала пятиться к выходу, опасно балансируя на краю бассейна.
— Я это сделаю лучше нее! — заявила рыжая гетера раздраженным голосом.
И из мести столкнула бедную горбунью в воду.
Та начала тонуть, путаясь в своих длинных одеяниях. Она барахталась, как рыба, застрявшая в сети, и жадно хватала воздух, выныривая на поверхность. Но, несмотря на все попытки выбраться, ее утягивало на дно, будто к ее шее был привязан камень.