1001 день, или Новая Шахерезада
Шрифт:
— Как! — снова воскликнул Фанатюк с раздражением. — Речь идет обо мне?
— Все возможно на свете, — уклончиво заметила Шахерезада. — В адресном столе под литером Ф. значится, может быть, несколько Фанатюков. Итак, я продолжаю. Другой начальник носил мелодичную фамилию Сатанюк.
При имени своего врага товарищ Фанатюк вскочил.
— Однако, — закричал он, багровея, — это переходит все границы! На свете не бывает
— На свете бывают и не такие совпадения, — сурово сказала делопроизводительница. — Если угодно, я могу прекратить рассказ, который, впрочем, обещает быть весьма интересным.
— Нет, нет! — воскликнул товарищ Фанатюк. — Рассказывайте, рассказывайте! Я в конце концов не против самокритики!
И Шахерезада, прерываемая возгласами удивления и возмущения, продолжала рассказ.
— Итак, начальников было двое, и, вместо того чтобы помогать друг другу в работе, они боролись между собой. И в жарких схватках они потянули за собой всю контору, и служащие разделились на два лагеря — фанатюковцев и сатанюковцев. Свет не видел более глупой и бессмысленной борьбы, ибо здесь решающую роль играли не интересы дела, а самолюбие начальников.
Борьба кончилась полным поражением Сатанюка. Интригами противника он был снят с поста и брошен в Умань для ведения культработы среди тамошних извозопромышленников.
И грозная тень победившего Фанатюка упала на помертвевшую контору по заготовке Когтей и Хвостов для нужд широкого потребления.
— Это намек на меня! — вскричал глава учреждения. — Молчать! В двадцать четыре часа!.. Впрочем, простите, это все-таки интересно, рассказывайте.
— Ну и вот! — продолжала Шахерезада. — Надо прямо сказать, что товарищ Фанатюк был не из тех людей, которые хватают с неба звезды. Можно даже сказать, что он был глуп как пробка. Не возмущайтесь, не возмущайтесь. Вы ведь не против самокритики. Итак, он был глуп как пробка! Понимаете? Как пробка! Глуп и злопамятен.
Своим скудным умишком он решил выжить из конторы всех служащих, которых он считал сторонниками поверженного Сатанюка, и немедленно после обеда он приступил к чистке. Это был очень глупый человек. Понимаете? Очень. Он был, знаете ли, так глуп, что даже трудно вам рассказать. Я вижу, что это вам неприятно. Я лучше перестану.
— Продолжайте! — прохрипел Фанатюк.
На губах у него появилась мыльная пена. Члены комиссии старались не смотреть в его
— Так вот, этот глупый человек дал себя обвести вокруг пальца ничтожнейшей из служащих, своей делопроизводительнице. Он хотел ее уволить, эту делопроизводительницу, потому что считал ее главной клевреткой Сатанюка.
Но делопроизводительница принялась рассказывать ему сказки, и этот более чем наивный человек слушал сказки четырнадцать дней. И служащие, ожидавшие увольнения, благословляли ее. Слушает он их и сейчас. Сегодня пошел пятнадцатый день. И пока он занимался этой чепухой, его враг, всеми нами уважаемый товарищ Сатанюк… Однако довольно. Не хочу больше рассказывать.
— Говорите! Что же сделал Сатанюк? — раздался умоляющий голос Фанатюка. — Я требую этого!..
— Не хочу. Не желаю. Противно.
— Но ведь, кажется, — говорил Фанатюк, предчувствуя недоброе, — ведь, кажется, полагается рассказывать тысяча один день.
— Не желаю и все тут. По колдоговору я вам сказки рассказывать не обязана.
— Тогда я вас увольняю. Вон. Без выходного. Запишите в протокол: «Увольняется делопроизводительница Шахерезада Шайтанова, как дочь…» Ну, все равно — «как дочь английской королевы Виктории». Вон!
Шахерезада встала. Серьги ее издали пугающий звон.
— Хорошо. Осел хочет узнать свою судьбу. Итак, я продолжаю. И пока он слушал сказки, товарищ Сатанюк не дремал. Он нажал все пружины, и говорят, что добился восстановления.
— Не может быть! — запищал Фанатюк.
— Все может быть! — ответила побледневшая от торжества Шахерезада. — Прислушайтесь.
И действительно: откуда-то снизу, очевидно из швейцарской, послышался ропот голосов. Он все увеличивался, рос и приближался. Вскоре можно было различить явственное «ура».
Двери кабинета распахнулись, и в портале показалась мощная фигура товарища Сатанюка.
При нем были три портфеля. Один большой, нашейный, крокодиловый и два из свиной кожи в руках. И голос товарища Сатанюка был, как морской прибой в шестибалльный ветер.
— Кто сидит за моим столом? — спросил он, потряхивая какой-то бумажонкой. — Товарищ Фанатюк назначается в город Колоколамск на должность городского фотографа.
И еще никто в мире не сдавал дела с такой быстротой, как товарищ Фанатюк. Так окончились сказки Новой Шахерезады.