10600 или третий закон Ньютона в жизни
Шрифт:
Ведение связи — это как иностранный язык. В самом начале, конечно. А ведется связь по определенным правилам. Летит Андрюша и надо ему попросить снижение, а ему словно память отшибло. Надо снижаться, время идет, расстояние уменьшается, а он забыл. Ему уже все члены экипажа напоминают, что снижаться пора, но в учебный процесс не вмешиваются. А надо было ему сказать ”Тюмень контроль, 46651, расчетное начало снижения”.
На что, ему должны были ответить:
“46651, Тюмень контроль, снижайтесь, занимайте 3 тысячи (например)“.
Андрюша подумал еще и говорит:
— Диспетчер,
А диспетчер ему и отвечает:
— Валяйте.
Когда консервные банки, которые мы привезли с собой, окончательно примерзли к окну, ребята поехали домой, писать дипломы, а я еще не налетался и остался один.
Когда ночью летишь и есть возможность посмотреть в окно над Тюменской областью, то видишь сотни костров, горит газ. Так много газа, который выходит из недр и он готов затопить все, что его поджигают.
И вот я дома, пишу диплом. Я восхищался инерциальными системами навигации, о них и писал.
Мой друг детства, Дима, с компьютером вместо головы подбросил мне такую замечательную идею, что её реализация могла уже тянуть не только на диплом, но, к сожалению, идея только и осталась идеей по ряду причин.
Мои признания в невозможности летать на вертолёте возымело действие, и мне было разрешено перераспределиться и поехать в Архангельск, Талаги, где вертолётов не было. А вот Женя поехал в Тюмень и боролся с ними целый месяц, оголодал и все же перераспределился в Москву, Быково на Ан-24.
На защите присутствовал сам Главный Штурман ГА Киселев В.Ф., и моя речь заняла всего 20 минут, и вот конец учёбы наступил и вот мы уже штурмана 3 класса и ждет нас весь Советский Союз.
Выпускная газета “Принимай страна подарок” получилась, бесспорно, замечательной. В этой газете мы с Вовой Б. рисовали, а Игорь О. писал совершенно бесподобные эпиграммы. Причем на всех и очень остроумно.
Вдруг он мне протягивает свою новую рукопись и я, не веря своим глазам читаю:
Он был диспетчер, теперь он штурман Его доверья к ДИССу нет — По облакам счисленье ветра Познал он редкостный секрет.Я, провёл бессонную ночь, оформляя нашу газету и вдруг такое! ДИСС — это Доплеровский Измеритель Скорости и Сноса. По этой штуке мы определяем ветер. Да, я спросил профессора Баранова о том редком явлении, когда облака вытягиваются в одну линию, да я определил ветер по дыму из трубы при заходе на посадку на нашем Ан-24, но согласитесь, что писать на меня эпиграмму не следовало бы. Я просил этого не делать, но Игорь мне предложил написать эпиграмму на него.
Я обиделся и написал:
Писал наш Игорь наш О. эпиграммы Писал он их по поводу и без Он желчи изливал на эти строчки килограммы Какого черта ты в поэзию полез? Писал бы лучше теще оды регулярно, Жене б по дому помогал и КУРы бы писать её не заставлял Да, Игорь ты не Пушкин и даже не сатирик Иванов ПисатьТеперь уже Игорь пытается что-то изменить…
В результате, я нарисовал Игоря летящем на Пегасе, себя на Воздушном шаре с подзорной трубой, Вову Б. на старом автомобиле, а под нами Игорь написал:
О, Мать-Земля, когда б таких людей Ты не рожала б миру Заглохла б нива жизни!Замечательные и правдивые строки. Жаль, что это уже было написано до Игоря…
Вова Б. летал в ВВС на Ан-12, а потом работал дежурным штурманом в Домодедово, где мы первый раз после Академии увиделись в 2002-ом.
Игорь остался в Ленинграде, единственным с нашего выпуска и летал на Ан-12, потом Ту-134 и, наконец, Ту-154. Сейчас он штурман эскадрильи Ту-154.
Приступить к работе в Архангельске с августа 1981 года
Отдохнув и весело проведя время, я приехал в Архангельск.
Вова В. поехал в Таллинн (извините, если не дописал в названии какой-нибудь буквы) как штурман эскадрильи Як-40.
Вова О. не ездил ни куда, он сразу попал в Быково на Ан-24.
Архангельск мне понравился. Кто сказал, что Север? Я купался в Двине в конце августа. Зато через месяц не знал, что одеть — было очень прохладно.
Вообще-то я хотел попасть на Ан-26. Мне очень хотелось побывать на Грэм-Бэле. Земля Франца Иосифа, это южная часть Северного Полюса, но штурман летного отряда мне сообщил, что надо иметь не менее 500 часов налета прежде, чем со мной будут разговаривать на эту тему.
Со мной приехало еще 6 человек. Нас поселили в общежитии, и кто-то не поленился и, вырезав из газеты, наклеил на дверь: ”Здесь живет интеллигенция народов Севера“. Через пару дней кто-то дописал газетное: “Каждый второй не умеет ни писать, ни читать“.
Самым главным соседом для меня, да и для нас зеленых пацанов был Серега Р. Он уже летал на Ту-134 года три и уже во всю топтал глиссаду, когда мы только еще поступали в Академию. Сережа был тоже Ленинградцем и как старший наш товарищ старался покровительствовать нам во всем.
Даже перед первым моим вылетом, я пришел к нему и спросил об особенностях прохождения санчасти. Серега с совершенно серьёзным лицом, мне и дал очень ценный совет:
— Когда у тебя замерят пульс, покажи свои носки.
Так я и сделал. Все кто был рядом, с нескрываемым восторгом ходили на эту премьеру…
Пол августа мы рисовали навигационные карты, палетки, проходили бесчисленные тренажеры, наземные подготовки, сдавали зачеты и, наконец, полетели в качестве штурманов-стажеров.
Лето 81-го года было “урожайным“. Разбилось 3 или 4 самолета. Поэтому внимание к нам было очень пристальным. Я помню, что даже, на разборе (меня лично начинает тошнить, когда какой-нибудь шибко умный журналист начинает с пониманием дела называть свой шабаш разбором полетов) меня вызвали, и замполит потребовал продемонстрировать мои носки. Носки были серыми. А носки должны быть черными или синими. Другой цвет носков — это нарушение безопасности полетов.