111 баек для журналистов

Волковский Николай Лукьянович

Диапазон применения байки. При рассмотрении особенностей аксиологии современной журналистики и способов воздействия СМИ.

№ 60. Байка «Журналист и военная тайна»

Из поколения в поколение среди тружеников пера передается афоризм: «Никто не знает, что такое военная тайна. Но за ее разглашение газету могут закрыть, а корреспондента судить». Фактов, подтверждающих эту истину, в истории множество. Недавний – судебные разбирательства, связанные с публикациями в СМИ Александра Никитина и Григория Пасько.

Мораль. Особенно ярким свидетельством сложности механизма засекречивания сведений явился «альтернативный» путь освобождения журналистов А. Никитина и Г. Пасько от ответственности за разглашение информации, отнесенной к государственной тайне, на который вступили судьи.

Комментарий.

Военная тайна – это сведения военного характера, специально охраняемые государством. Она с давних пор является причиной громких скандалов в журналистской среде. Особенно остро встал этот вопрос в связи с развитием технологий в области массовых коммуникаций. Так, появление телеграфа в середине XIX века значительно ускорило распространение прессой военных новостей и привело к тому, что в публикациях участились случаи разглашения секретов воюющих сторон. Например, широко известен случай, когда во время Франко-прусской войны 1870–1871 годов после сражения при Верте немецкая армия, двигаясь на Запад, разминулась с французскими войсками. Однако немцам попалась французская газета, из которой они узнали, что противник находится в Реймсе. Есть утверждения, что и накануне сражения при Седане Мольтке узнал точную картину расположения французских войск из английских газет.

Таких примеров раскрытия прессой военной тайны в литературе и исторических источниках масса. Законодательство тоже демонстрирует некую эволюцию. Прежде всего, было необходимо дать точное определение понятия «военная тайна» и ограничить перечень сведений, доступных в широком обращении, при этом расширить круг лиц, ответственных за их разглашение.

Один из старейших законодательных сборников – французский «Code p'enal», датируемый 1810 годом, – ограничивал круг охраняемых тайн. Согласно этому закону запрещены к передаче лишь сведения, которые имеют непосредственное отношение к войне. Во Франции наполеоновских времен военные люди не считали нужным хранить в секрете многие сведения, которые впоследствии стали закрытыми. В данном сборнике говорилось о необходимости старательно охранять тайну переговоров и военных предприятий (экспедиций), а понятие «военная тайна» носило чисто служебный и узкий характер. Военной тайной объявлялись сведения, которые раскрывали намерения государства воевать в ближайшем будущем. При этом область воспрещенных к разглашению данных ограничивалась перечисленными в законе планами, в которых упоминались схемы укреплений, арсеналов, портов и рейдов. Таким образом, для Наполеона был важен вопрос о вероятности вооруженного столкновения, начала военных действий.

Закон Франции 1810 года предусматривал факт выдачи военной тайны лишь в том случае, если сведения передавались агентам иностранных держав. Ответственным за выдачу государственной тайны являлся отнюдь не любой гражданин, а лишь должностное лицо, представитель правительства или иной человек, ознакомленный с тайнами официально, в силу своего положения, либо поставленный в известность об упомянутых выше государственных тайнах. В случае передачи сведений, составляющих военную тайну, ответственности подлежало каждое должностное лицо, всякий агент правительства и всякое приставленное им лицо, которое было обязано охранять военные тайны. Все иные лица подлежали ответственности за выдачу сведений, составляющих военную тайну, агенту иностранной державы лишь в том случае, если завладевали ими путем подкупа, обмана или насилия. Наказание значительно снижалось, если выдавший получил закрытые сведения, «не прибегая для этого к предосудительным способам».

В связи с технологическим прорывом в области коммуникаций, изменением характера войн, которые стали вестись массовыми армиями, и их зависимостью от экономического потенциала страны, в 1870-е – 1900-е годы государства начали совершенствовать внутреннее законодательства в области охраны государственной и военной тайны. Например, в Германском уголовном уложении 1870 года запрещалось сообщать другому правительству или публиковать для всеобщего сведения государственные тайны (п. 92 ст. 1), планы крепостей, документы, акты или сведения, сохранение в тайне которых от других правительств необходимо для блага Германской империи или одного из государств союза. Следует заметить, что в определении понятия «военная тайна» чувствуется влияние наполеоновского законодательства 1810 года. Однако теперь она трактуется шире – уже воспрещается не только передача сведений военной тайны, но и их публикация.

В судебной практике особые трудности вызывало выяснение условий, при наличии которых сведение должно считаться таким, что его сохранение в тайне от других правительств «необходимо для блага Германской империи или одного из государств союза». Только 12 мая 1884 года имперский

суд пояснил, что наряду с сообщением государственной тайны в прямом смысле этого понятия, п. 92 cт. 1 Уложения 1870 года предусматривает передачу иностранному государству и таких сведений, «таинственность которых является относительною», то есть требуется лишь того, что данное сведение не было известно иностранному правительству, а потому подлежало сохранению от него в тайне. Причем для состава преступления была совершенно безразлична степень известности и распространенности этих сведений в самой Германии.

Таким образом, Германский имперский суд ввел понятие «относительной таинственности сведений», что дало властям возможность расправляться с неугодными журналистами и печатными изданиями, виновность которых не вмещалась в рамки закона. Закон от 3 июля 1893 года запретил передачу другому лицу «документов, рисунков или иных предметов, содержание в тайне коих требуется интересами государства». Позднее, в германском законе 1914 года под военными секретами подразумеваются письменные документы, которые понимаются не в техническом смысле, а в смысле вообще бумаг: «чертежи, а также различные предметы и сведения, сохранение коих в тайне необходимо в интересах государственной обороны». Так как данное определение полностью не разъяснило вопрос, военная тайна определялась понятиями, выработанными германской судебной практикой, которая относила к военной тайне все сведения военного характера, которые были неизвестны до этого времени иностранному государству. При этом для понятия военного секрета не имела значения степень публичности и распространенности сведений в пределах Германии. Такое толкование военной тайны давало возможность привлекать к ответственности довольно широкий круг авторов, считавших, что они излагают в своих публикациях уже известные сведения, сообщавшиеся в прессе.

В отличие от германского закона в Российском уголовном уложении 1903 года говорилось, что сведения, опубликованные или сделавшиеся «общенародно известными», уже не имеют значения для внешней безопасности страны, так как не могут считаться секретными.

Однако в европейском обществе, в том числе среди военных, существовало мнение, что, во-первых, нет таких сведений государственного или военного характера, которые бы при известных условиях не имели значения для иностранного государства, и, во-вторых, что нет такого секрета, который являлся бы абсолютной тайной. Это мнение сформулировал французский военный министр Шарль Фрейсине, выступая на известном процессе капитана Альфреда Дрейфуса. Он сказал: «Вряд ли можно говорить серьезно о военных секретах в мирное время. Да этих секретов, строго говоря, не существует. Мобилизация? Как у нас, так равно и у наших соседей она производится в кругу собственной территории. Когда вы замечаете, что в какой-либо местности, не насчитывающей двух или трех тысяч жителей, проведено семь или восемь железнодорожных параллельных путей, находятся провиантские магазины и депо, становится совершенно ясно, что это и есть пункт сосредоточения войск… Однако бывают случаи, когда сохранение секрета может принести огромную пользу, например, в период переформирования и перевооружения армии. Если секрет нового орудия или ружья будет тщательно сохранен только на время изготовления их на заводах, то указанное обстоятельство может на целый год или, по крайней мере, на полгода обусловить перевес нашей боевой готовности над противной стороной, но по окончании перевооружения скрывать принятые новые образцы является делом абсолютно невозможным».

Французский закон от 18 апреля 1886 года, устанавливавший наказание за разглашение военной тайны, значительно шире очертил объект преступления, чем германский закон 1870 года. Он запретил открывать, сообщать или разглашать «в целом или частях планы, рукописи или секретные документы, имеющие значение для защиты страны или внешней безопасности государства» (п. 1 ст. 1). То есть по закону секретным характером должны обладать только документы и для состава преступления вовсе не требуется, чтобы все сведения носили характер тайны.

Приблизительно того же признака при определении военной тайны придерживался Закон США от 3 марта 1911 года, который запретил собирание, получение и сообщение иностранному правительству «сведений, относящихся к государственной обороне, знание коих виновному по закону не вменено». Кроме того, американцы сформулировали понятие «запрещенных мест», за посещение которых карались те, «кто с целью получения сведений, относящихся к государственной обороне, знание коих ему по закону не вменено, выйдет на какое-либо судно или в адмиралтейство, морскую станцию, форт, батарею, минную станцию, арсенал, лагерь, здание, канцелярию или военное другое место, имеющее отношение к государственной обороне».