12:20
Шрифт:
Девочки потом рассказали, что за дверью при этом они чуть не умерли от страха (я вошла самая первая из них). После этого меня подвели к какой-то натянутой веревке, за которую надо было держаться, чтобы идти. Я успела немного поднять повязку с глаз, было темно, но все-таки кое-что видно, и первую половину пути я прошла легко. Кто-то ставил подножки, но я их перешагивала. Старшие это увидели и снова опустили мне повязку. Но я смотрела себе под ноги и все равно ориентировалась! Иду, а они кричат в уши, свистят, трогают мокрыми холодными руками… Это, кстати, страшно. Потом меня завели на сцену и сунули
Короче, после того, как испытания прошли все, мы дали клятву гимназиста. И в актовый зал наконец пришли учителя и директор.
Затем были конкурсы. Надо было песни угадывать. Инсценировать сказку «Репка». Что-то еще. Но потом наконец-то сделали дискотеку. Больше всего меня огорчило то, что Саша Усов пригласил танцевать аж два раза какую-то девку, а обрадовало, что в самом конце мы всем классом принялись танцевать вместе – встали в один большой круг. Все на нас смотрели, было здорово!
8 октября
Сегодня в школе со мной кое-что случилось. На большой перемене мы с девочками пошли в столовую, взяли талончики. Вокруг шум, много народу, на этой перемене все обедают в столовой. Протягиваю талоны поварам, а рядом со мной девушка стоит из 11-го класса, тоже талоны отдает. Сразу видно, что она из «общаги» – это самый отсталый класс. Даже скажу: умственно отсталый. У нас в школе классы формируют по успеваемости: самые умные попадают в гимназию – это «Г», более слабые – в «А», потом – в «Б» и так далее – до буквы «Д». Так вот, дэшек мы называем «общагами», потому что туда сливают учеников, которые ни на что не способны.
И эта девочка мне говорит:
– Что тянешь руки, иди отсюда!
Я ей в ответ:
– Ага, побежала! Она:
Я огрызнулась:
– Может быть, еще и в темпе вальса?
Ну, и так далее. И на протяжении всего диалога она меня пыталась оттолкнуть. А я смотрю на нее, она совсем злая стоит, разве что пар из ушей не идет. Я начала смеяться ей в лицо. Она еще больше стала злиться, а я, наоборот, ей все улыбаюсь да смеюсь. В этот момент у меня все-таки взяли талоны, и я ушла. А после обеда так и вообще забыла про нее. Ну подумаешь, в толпе чего не бывает, в очередях всегда все ругаются.
Но перед последним уроком мы с Алиной шли на химию, разговаривали, и навстречу нам эта чокнутая.
Я ее не заметила, а она меня увидела первой, подскочила, за косу схватила и потащила. И вдруг отпустила и убежала прочь. Я сначала опешила, а потом вслед крикнула: «Ну и дура!» Естественно, бежать за ней не стала.
Мы с Алиной посмеялись над этим случаем, потом в классе рассказали, все поржали. Ну что возьмешь с этих недалеких! Но я ей все равно припомню, если будет нарываться при следующей встрече. Я ее так за косу оттаскаю, что век помнить будет! И даже ножницы на всякий случай с собой в рюкзак положила.
9
Сейчас пишу, чтобы успокоиться: надо закончить рассказ про эту ненормальную. Хотя не хочется писать, настроения совсем нет.
В общем, пошли мы сегодня опять в столовую, и я ее там увидела. Подошла и дернула за косу. Тупость, конечно, но я должна была показать себя. Она обернулась, рассвирепела и зашипела:
– Пошли поговорим!
Я ей отвечаю:
– Да мне не о чем с тобой разговаривать.
А она:
– Пошли, пошли! – И схватила меня за руку так сильно, что у меня следы от ее ногтей остались.
Она тащила меня, всех расталкивая вокруг. Дотянула меня в коридор и снова начала:
– Мне надо с тобой поговорить.
Я ей опять:
– Слушай, отпусти меня, мне не о чем с тобой говорить.
Она, уже такая злющая, шипит:
– Я тебя убью, ты поняла?
Я ей спокойно, хотя на глаза уже слезы наворачиваются:
– Поняла.
Она снова:
– Нет, ты понимаешь, что я тебя убью?
Я ей опять равнодушно:
– Да ради бога, убей.
От этого она бесилась еще больше. Кажется, ее аргументы (если они были) закончились, и она была на грани того, чтобы меня ударить. Но пока она меня тащила через всю столовую, умудрилась толкнуть учительницу по рисованию. В общем, в этот момент эта самая учительница подбежала отцепила ее от меня.
После этого я пошла обратно в столовую. Она тоже. И пока мы стояли в очереди, все время толкали друг друга. Я уже не помню, что она там говорила, я уже вся дрожала то ли от страха, то ли от боли, то ли от обиды и злости. А может быть, и от всего сразу. Помню только, что в ответ на очередной толчок сказала ей: «Ты не девка, ты пацан. Ты па-цан! Грубый и нервный». А она ответила: «Значит, у меня судьба такая». В общем, когда эта ненормальная уже несла тарелку с едой, она меня сильно ударила кулаком в живот. Ударила и пошла быстрым шагом, а я ей крикнула в ответ: «Сволочь».
Вечером я рассказала все маме. Она огорчилась:
– Разве так можно? Ты сама напросилась. Ну что теперь делать? Может, мне сходить в школу? Я ответила:
– Ты что! В школу идти не надо. Вот если я приду домой с синяками, вот тогда и пойдешь в школу, а сейчас не надо.
Мама ответила:
– Вот этого я и хочу избежать.
Тут я заплакала:
– А что мне теперь делать?
Мама мягко сказала:
– Старайся обходить ее стороной, не сталкивайся с ней.
Я возразила:
– Но как же? Если она меня увидит, она сама ко мне побежит.
– А ты пытайся не конфликтовать с ней, если она такая ненормальная, лучше на нее не обращать внимания.
– Когда я на нее не реагирую, она еще больше свирепеет и думает, что я трушу: тогда от нее житья не будет точно.
В общем, я решила, что, когда она опять ко мне начнет приставать, я ей радостно отвечу: «О, привет! Слушай, я против тебя ничего не имею, ты мне даже нравишься». Короче, я ей попробую польстить и настроить в свою пользу. Но если все-таки придется драться, чего мне не хочется, буду драться. Хотя я понимаю, что эта чокнутая меня победит, она намного сильнее меня. Мне мама еще давно говорила, что у дураков силы всегда много.