12 друзей Евы
Шрифт:
– Эй, подруга, ты это брось! Я отвезу тебя в полицию, оттуда тебя привезут домой.
Он сделал именно так. Когда мы приехали в полицию, Костя не оставил меня, а пошёл вместе со мной. Он рассказал там, что со мной случилось, но что это хотел сделать его друг, не сказал.
–Я на заправку подъезжаю, а там какой-то урод девушку повалил на пол. Она кричала, вырывалась, но он потом долбанул её, она чуть сознание не потеряла. Этот дебил пьяный был в стельку. Ну, я ему в нос дал и девушку к вам привёз…
Он ещё в машине попросил меня, что бы я не говорила, что он и насильник знакомы, и, более того, были вместе. Заявление я писать не стала. Полисмены вызвали скорую, так как я была в полуобморочном состоянии.
– Ева?! Ты же должна быть на работе. И кто это с тобой?
Костя не стал мешкать и тут же всё рассказал, на последок попросив присмотреть за мной, и не оставлять меня одну. Он попрощался со мной, и поспешил вниз. Уходя, он шепнул мне на ухо слова извинения.
В ту ночь я не оставалась одна. Мама знала, что сама бы я никогда не дала бы повод, она знала, что я боялась парней и никогда не имела отношений ни с одним из них.
Своего любовника она выпроводила на кухню, а меня затащила к себе в комнату, и пробыла со мной до утра. Это был один из тех немногих случаев, когда мама обнимала меня и прижимала к себе, проявляя любовь. Мне стало намного легче когда я проснулась. Мама разбудила меня, перед тем как уйти на работу. Я не хотела оставаться одна, и попросилась с ней.
Весь день я провела на маминой работе, помогала ей, что отвлекало меня от мыслей о смерти. На следующий день я всё же вспомнила всё, что произошло. Тогда я пыталась перерезать вены, но мама успела до того, как я провела лезвием по руке. Через пару недель я успокоилась, мама попросила соседку присматривать иногда за мной, и она часто приходила в гости. Она было хорошей женщиной лет шестидесяти – шестидесяти пяти, и много чего интересного рассказывала мне.
После того, как я не вышла на работу в свою смену, мне стал названивать хозяин. Тогда моя соседка, которая как раз сидела со мной в момент звонка, выхватила у меня трубку из рук.
– Ева больше не выйдет на работу, найдите себе другую дурочку! У вас там не известно что творится, а вы и не следите! Девочку чуть не изнасиловали, а у вас даже кнопки вызова охраны нет, и никаких предметов для самообороны. Она больше не вернётся, так и запомните!
Костю я больше никогда не видела, но помнила очень долго.
Хоть с работой были связаны не лучшие воспоминания, я скучала по ней. Мне нравилось возвращаться рано утром, когда огни города ещё сияют. Когда люди ещё только-только просыпаются. Зимой мне особенно нравилось это. И я приходила только к одиннадцати часам домой, хоть и смена заканчивалась в шесть. С шести вечера до шести утра я была на работе, и видела маму ещё реже. Хотя она и бросила вторую работу, и работала только в хирургии, её часто не было дома. Она любила мужчин, так же сильно, как я любила вишневое мороженое. Оно продавалось и в магазине на заправке, и я каждый вечер и утро покупала его себе. Сияющим городскими огнями утром я неспеша шла домой, ела любимое мороженое, и смеялась, вспоминая Артема. Интересно, как он? Наверно, я его не узнала бы сейчас.
Я не пошла учиться. У меня не было образования, но я могла сама себя обеспечивать. Я знала, что если я буду поступать, мне нужно сдать дополнительные экзамены. Потом поступление. Высокий конкурс на бюджет. Сессии, курсовые, контрольные. Слишком много нервов. Я не дожила бы и до первой сессии. Мама предлагала идти на заочное, но мне показалось это ещё
И вот вчера я снова листала её. Теперь всегда два экземпляра с собой. Русский, и оригинальный. Я не плохо изучила английский, прочитав Джэн два раза в оригинале, поглядывая на русский перевод.
Но сегодня я знала, что всё закончится.
Вечером я вышла из ванны, когда услышала, как пришла мама. Я, не говоря ни слова, прошла в свою комнату. Переоделась, достала наушники и включила Гагу. Applause вдохновляла меня более всего. Когда заканчивался второй куплет, дверь в мою комнату тихонько открылась. Мама включила свет, и встала напротив меня, положив одну руку на бок, а в другой держала полотенце в крови. Она махала им, кричала, но я не слышала что. Уже заиграла Joanne. Невыносимо красивая мелодия. Она успокаивает… Мама подошла и вырвала наушники у меня из ушей. Отобрала телефон, вырвав из рук, и швырнула его на пол.
– Ты что? Это единственное, что у меня есть!
– Почему, приходя домой, я должна со всем этим разбираться? Ты видела, что с твоим новым отцом? Он любит тебя как дочь, а ты? Вот как ты отвечаешь ему?!
Меня затрясло, но я не могла плакать. Во мне было больше злости, чем обиды.
– Какой к черту новый отец?? У меня был один папа, и он умер пять лет назад! И мне плевать, что случилось с этим мужчиной.
Я кричала, показывая рукой на комнату Олега.
– Бессовестная!
Она ударила меня тем окровавленным полотенцем по лицу.
– Ты избила человека, он весь день испускал кровь. У него голова пробита. А ты ещё хамишь мне!
– Да я весь день в ванной просидела! Почему, если твой муженек напивается до глюков, расшибает себе башку, в этом виновата я? Почему его ты ставишь выше меня? Его, который только пьёт лёжа на диване, и пользуется твоими бабками!
Я выскочила из комнаты, и отправилась к этому уроду.
– Где твоя совесть, конченый ты мудак? Какого хрена ты винишь меня в своих запоях? Почему я должна выслушивать от матери всё это?
Я трясла его, во мне было столько гнева. Мама поспешила за мной.
– Ты, конечный ублюдок, соберешь свои вещи и свалишь из этого дома!
Я стала вытягивать его тряпки из шкафа, и швыряться в него.
Мама стояла молча. Она не могла поверить, что я такое могу сделать. Я ведь всегда молчала. Всегда. И терпела, как она. Но я не могу больше терпеть.
– Что ты так смотришь, мам?! Я делаю то, на что тебе не хватало сил.
Я знала, что она была привязана к Олегу, но и его поведение она терпела с болью. Ей было тяжело с ним.