12 месяцев до алтаря
Шрифт:
Рин действительно очень старался. Когда он был моложе, он старался вписываться в общество. Старался быть нормальным, держать свои мысли и чувства за семью замками, но он не был самим собой и никогда не был бы. Для родителей, для Джаспера сердиться было равносильно потере достоинства. К черту достоинство! Рин был просто гребаным человеком, которого сначала оскорбил собственный отец, а затем еще и назвали психом, потому что он расстроился.
Когда Рин сказал «забудь», он имел в виду буквально это. Он должен забыть этот
Он выключил воду и вышел из душа, обмотав полотенце вокруг талии. Что ему на самом деле было нужно – убраться из этого дома к черту. Он вошел в комнату, все еще в полотенце, взял сумку и открыл ее.
– Эй! Оу…
Рин повернулся и полезшими на лоб глазами уставился на Поппи, стоящую в проходе. Время будто остановилось, когда они смотрели друг на друга, но вот Поппи потихоньку начала отходить с красным, как рак, лицом, ведь на Рине было одно полотенце.
– О, блин, прости. Я просто хотела убедиться, что с тобой все хорошо. – Она избегала смотреть ему в глаза, отходя обратно в коридор. – Дверь была открыта.
– Подожди. – Рин дотянулся к Поппи и схватил ее за руку, нахмурившись, когда она отдернула ее, будто обжегшись. Конечно, ведь она, вероятно, считала его психом. Сжав челюсть, он отвел взгляд и скрестил руки на груди. Ему следовало осознать раньше, что Поппи была чересчур идеальной, чтобы по-настоящему быть такой. Все, что он увидел в ней на этих выходных, было его воображением. Еще немного промывки мозгов от Джаспера – и она как влитая впишется в этот мир.
– Я в порядке.
– Тогда хорошо, – тихо сказала Поппи, обняв себя руками и переминаясь с ноги на ногу. Когда она вот так стояла перед ним, то казалась воплощением слова «неловкость». Рин перевел на нее взгляд, не в силах понять, почему она до сих пор здесь.
– Э-э-э, ты слышал, что сказал Джаспер? – это скорее было утверждение, нежели вопрос.
– Он сказал это не так уж тихо, – вымученно ответил Рин.
Она кивнула, переминаясь с ноги на ногу и пытаясь смотреть куда угодно, только не на него.
– Я не считаю тебя психом. И не буду так думать, что бы он мне ни сказал.
– И все же ты стоишь в шести метрах от меня и боишься смотреть мне в глаза. – Рин не мог не указать на иронию происходящего.
– Не потому, что я думаю, что ты псих, – сказала Поппи, наконец на него взглянув. – Я просто… Думаю, что лучше нам держать дистанцию.
– Верно. Ведь Джаспер рассердится, если ты приблизишься к психу. – Рин не нуждался в ее жалости или двуличной заботе.
– Можешь прекратить? – сказала Поппи, повысив голос от безысходности. – Это не из-за того, что произошло в кухне! Все из-за прошлой ночи!
– Оу, – нелепо вырвалось у Рина. Она не боялась огорчить Джаспера, или что он снова будет ругаться на нее. Она боялась, что они могут снова поцеловаться.
Поппи прочистила горло:
– Верно. Я вообще-то не хотела об этом говорить, но, раз уж мы затронули эту тему,
Когда она смотрела на Рина, то была заметно взволнована, что во время диалога он был в одном только полотенце. Ему было интересно, о чем именно она думает, глядя на него, были ли ее мысли такими же пошлыми, как порой были его.
– Это больше не может повториться.
Рин моргнул, а его цепочка мыслей прервалась.
– Разумеется.
– Это была ошибка. Я много выпила, и так вышло.
– И так вышло? Ты целуешь мужчин каждый раз, когда выпьешь? – задался вопросом Рин, вскинув бровь. Это произошло, потому что было притяжение – связь между ними двумя.
– Рин, не усложняй, – в голосе Поппи была мольба, и она смотрела в потолок, будто пытаясь не заплакать.
– Я не усложняю. – Рин начал приближаться к ней, медленно, чтобы она не осознала, что он все ближе, пока не окажется прямо перед ней. – Я просто прошу тебя признать, что так вышло, потому что тебя ко мне тянет.
– Какая разница? – спросила Поппи, с болью глядя на Рина. – Конечно, да, ты посмотри на себя! – девушка указала на него, практически переходя на истерический смех. Затем сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
– Но у меня есть жених. Я выхожу замуж за Джаспера.
Это было словно ударом под дых, но, возможно, в нем Рин и нуждался. Поппи была права – неважно, было ли между ними притяжение. Следующей весной она выйдет за Джаспера, и один поцелуй этого не изменит.
– Он знает, что ты здесь, наверху?
– Да, – ответила Поппи. – Я ему сказала, что он ведет себя как урод и что я собираюсь убедиться, в порядке ли ты, поскольку никого больше это, похоже, не заботило.
Рин по-мальчишески улыбнулся:
– А тебя заботило?
Поппи закатила глаза:
– Да, меня заботило. Друзья заботятся и беспокоятся друг о друге, Рин.
– Верно. Друзья.
– Да, друзья, – подтвердила Поппи. – Потому что мы ими являемся. Мы только ими и являемся, ясно?
– Если это то, чего хочешь, – согласился Рин. Может, она и обманывала себя, думая, что их поцелуй – всего лишь ошибка по пьяни. Но не он.
– Это то, – кивнула Поппи в подтверждение. – Поэтому давай оставим это в прошлом и будем считать, что этого никогда не было.
Рин не думал, что он мог это сделать, и определенно не желал оставлять это в прошлом. Он хотел поцеловать ее вновь. Но Поппи, по сути, выдвинула ему ультиматум – или все забываем и остаемся друзьями, или ее в его жизни вообще не будет. Рин не знал, что будет более болезненно, но понял, что, выбирая наказание, будет ненасытным.
– Ничего никогда не было, – согласился он.
– Хорошо, – кивнула Поппи. – Ты все же уезжаешь?
– Ага, мне нужно многое наверстать по работе, – соврал Рин. На самом деле ему просто хотелось убраться из этого дома подальше. – У меня готово большинство набросков для твоего платья, так что, может, мы можем увидеться на следующей неделе и их посмотреть.