12 стульев
Шрифт:
Съемки в Пятигорске длились до 14 сентября, после чего группа перебазировалась на Военно-Грузинскую дорогу, в Дарьяльское ущелье. Там с 15 сентября начали снимать эпизоды: Остап и Киса танцуют лезгинку, прося милостыню у туристов ("Дэнги давай, дэнги!"); отец Федор ворует у концессионеров колбасу и взбирается на скалу. Вот как описывал съемки корреспондент газеты "Заря Востока" В. Португимов:
"К берегу Терека подкатил фордовский грузовичок с надписью «Мосфильм» — "Двенадцать стульев". Первой из машины легко выпрыгнула женщина в темных очках и с серебристым мегафоном. Затем появились ассистенты, юпитеры и девушки.
— Марина! — нежно запела серебристая труба. — Найди в ущелье человек
Через мгновение полсотни наслаждающихся природой туристов и мохевцев (жители близлежащей деревни. — Ф. Р.) были превращены "в туристов": загримированы, умещены в кузове грузовика и призваны к вдохновенному творчеству возгласами мегафона:
— Дышите глубже! Вам смешно! Смейтесь! Начали!
И тут действительно началось, завертелось, завихрилось. Остап Бендер и Киса Воробьянинов лихо отплясывали лезгинку, похожую больше на мазурку, великий комбинатор бежал за машиной с туристами и свирепо кричал: "Давай деньги! Деньги давай!"; бледный отец Федор, оседлав операторский кран, витал над облаками, болтал с царицей Тамарой и орлами; концессионеры "забили Мике баки" и увековечили свои имена на скалах…"
На Военно-Грузинской дороге снимали до 22 сентября, после чего переместились в Батуми. Там сняли эпизоды: отец Федор приходит на дачу инженера Брунса за стульями из гарнитура мадам Петуховой (эпизод снимали в Махинджаури, где в обилии имеются пальмы с накрахмаленными листьями и кактусы с ежовыми рукавицами, драцены с гремящими листьями, бананы и саговые пальмы, араукарии, криптомерии и мандариновые рощи); пятигорское землятресение (снимали в Летнем театре Приморского парка); встреча Бендера с Кислярским (когда Бендер врет про то, что на конспиративной квартире их ждет засада, что он даст Кислярскому парабеллум, а тот взамен откупается 500 рублями).
В Батуми группа пробыла до 13 октября. Вернувшись в Москву, вновь засели в павильонах. Например, в конце октября там снимали эпизоды: Бендер и Киса на аукционе, Бендер в редакции газеты «Станок». Съемки в павильонах продолжались до 30 ноября. Затем начался монтаж фильма. Однако в начале следующего года группе пришлось вновь выехать в краткосрочную экспедицию, чтобы переснять эпизод рубки отцом Федором стульев мадам Петуховой. Этот эпизод снимали 22 — 28 января 1971 года в Ялте. Причем погода была пасмурная, холодная, но съемку не отменили. На ней Михаил Пуговкин застудил себе спину.
Монтаж фильма продолжался до 26 марта. Не обошлось без скандала. Дело в том, что заболел Арчил Гомиашвили и Гайдай принял решение, чтобы его роль озвучил другой человек. Выбор пал на прекрасного актера Юрия Саранцева. Однако Гомиашвили такое решение сильно обидело. Как вспоминает он сам: "Когда я посмотрел смонтированную ленту, она мне не понравилась. Сказал Гайдаю, что если бы я знал, что режиссер такое говно, то не снимался бы в его фильме. На что Гайдай парировал: "Если бы я знал, что ты такой говенный артист, то ни за что бы тебя не снимал"…
Мы с ним не общались несколько лет…"
26 марта фильм был представлен генеральной дирекции киностудии. 31 марта фильм посмотрели в Госкино и приняли его практически без поправок. 28 мая Отдел по контролю за кинорепертуаром разрешил "12 стульев" к выпуску на всесоюзный экран.
2 июня состоялось заседание комиссии по определению группы фильма. Из 15 присутстующих 13 человек проголосовали за присуждение фильму 1-й группы по оплате, 3 — за 2-ю группу.
Согласно бухгалтерским документам, фильм принес его создателям следующие суммы:
Л. Гайдай — 7 853 рубля плюс 2 000 за сценарий;
А. Гомиашвили — 6 120 рублей;
С. Филиппов — 6 275 рублей;
М. Пуговкин — 3 800 рублей;
Н. Крачковская — 182 рубля;
Ю. Никулин — 525 рублей;
Н. Варлей — 327 рублей;
Г. Вицин — 566 рублей;
С. Крамаров — 458 рублей;
Г. Ронинсон — 300
Н. Воробьева — 315 рублей;
В. Этуш — 360 рублей.
КАК ПРИНЯЛИ КАРТИНУ
7 июня состоялась премьера фильма в кинотеатре «Россия» (кстати, финал картины тоже происходит у этого кинотеатра, крохотную роль мальчика там сыграл 8-летний сын Гомиашвили Миша). Хвост из желающих попасть на сеанс растянулся на несколько сотен метров, а смех в зале не смолкал практически все две серии. (Кстати, 11 февраля 1971 года в Нью-Йорке состоялась премьера фильма "12 стульев" режиссера Мела Брукса, так вот она была встречена публикой гораздо спокойнее). Я с друзьями смотрел картину в летнем кинотеатре Сада имени Баумана восемь раз подряд (!) и помню, что практически на каждом сеансе был аншлаг. Арчил Гомиашвили в роли Бендера мне понравился с первых же минут, он совершенно точно совпал с моим книжным представлением об этом герое (в отличие от Сергея Юрского). И еще мне очень понравилась музыка Александра Зацепина (впрочем, как и его предыдущие работы в тандеме с Гайдаем), которая придала фильму особенный настрой (мало кто знает, что в картине должно было прозвучать две песни в исполнении Валерия Золотухина: "Танго про угрюмого пирата" и "Вроде зебры жизнь, вроде зебры…", но последнее произведение из фильма вылетело, оставшись только в виде мелодии).
Откликов на фильм в советской прессе было много, я приведу лишь некоторые из них. К примеру, 17 августа в газете «Правда» Г. Кожухова писала: "Не станем спорить: картина "Двенадцать стульев" до уровня юмора романа с тем же названием не подымается. Однако история мировой кинематографии пока, кажется, еще не знает случая, чтобы экранизация какого-либо знаменитого юмористического произведения (скажем, Марка Твена или Карела Чапека) была признана во всем достойной оригинала. Не вдаваясь в панику насчет фатальной невозможности такого совпадения, ограничимся констатацией известного факта, что законы «высечения» смеха в литературе и на экране неодинаковы…"
Еще один отклик — из газеты "Туркменская правда" за 16 ноября. А. Тарасов писал: "Арчилу Гомиашвили недостает чисто личностного обаяния по сравнению с Сергеем Юрским. Может быть, там, где Остап должен быть веселым наглецом, Гомиашвили попросту нахрапист. И нет той веселой непринужденности, с которой этот импровизатор взирает на жизнь, пользуясь ее дарами…
В этой книге нет несмешных эпизодов. Значит, их не должно быть и в фильме. У Гомиашвили не хватает оттенков для передачи искрометных колебаний остаповского настроения — он слишком статичен и оттого скучен даже там, где смешит сама выдумка авторов. Очень жаль, но это самый скучный человек в фильме. И тут снова вспоминаешь импровизационную легкость Сергея Юрского. Он обогащал ситуации и текст самим собой и этим добавлял интерес к каждому эпизоду. Было интересно, не что сделает Бендер — мы это знали, — а как он это сделает или скажет. Гомиашвили декларирует то, что ему задали, и уже в середине фильма перестает быть интересным как личность…"
И последний отрывок — из журнала "Советский экран" ((186) 22). В нем М. Кузнецов писал: "Конечно, к исполнителю роли Остапа Бендера зритель предъявляет наибольшие претензии. В одной рецензии было метко замечено, что исполнение А. Гомиашвили ближе к эстраде, нежели к кино или театру, и что актер слабее всего в тех эпизодах, где его герой остается наедине с собой… И все же следует признать, что Л. Гайдай действительно открыл для кино новое дарование, а молодого актера — поздравить с дебютом в труднейшей роли на Большом экране в прямом и переносном смысле слова. Его Остап живой, достоверный, сыгранный увлеченно… Он обаятелен, неустанно владеет вниманием зрителя — словом, обладает весьма значительными достоинствами…"