12 тайн
Шрифт:
– Нет, я пойду в свой домик и сделаю для папы тосты.
– Только тихо, – предупредила Холли, когда Алиса слезла с ее колен и подошла к двери в сад.
– И еще, может, овсянку, – добавила Алиса, выходя.
– С голубикой и земляничным вареньем, – прокричала она на бегу.
Холли стояла и смотрела, как дочка открывает дверь своего домика. Обернувшись, она увидела, что по другую сторону кухни стоит Джейк.
– Каша с голубикой – неплохо, – сказал он.
– Алисин фирменный рецепт, – отозвалась Холли и шагнула
– Я пока немного не в форме, но с похмельем, кажется, справился.
– Завтрак?
– Похоже, Алиса его уже готовит.
Холли, улыбнувшись, взглянула на возившуюся в саду дочку.
– Я не уверена, что она использует нужные продукты.
Джейк плюхнулся на диванчик у окна и постучал в стекло. Алиса обернулась и помахала рукой.
– Тебе лучше, папа? – крикнула она.
– Намного.
– Я тебе овсянку готовлю. Ты придешь ко мне в домик кушать?
– Через минутку.
– Я могу принести тебе туда настоящую кашу, – предложила Холли.
– Это было бы здорово, – откликнулся Джейк, поднимаясь и доставая из холодильника молочный коктейль.
Он взял со спинки стула свитер и натянул его, а потом подыскал себе возле двери пару подходящих кроссовок.
– Ты сможешь отвезти ее сегодня в садик? – спросила Холли. – Я обещала встретиться с твоей мамой в Сент-Марнеме.
– Без проблем, – согласился Джейк. – Встреча с моей матерью – то еще удовольствие. Что-то отмечаете?
– Я хотела поблагодарить ее за субботний вечер, – объяснила Холли, начиная разогревать молоко.
– И извиниться за поведение ее сына.
– Уверена, она тебя уже простила.
– Молодец, что находишь для нее время.
Он так и стоял у двери.
– В субботу вечером вы тоже общались. Я видел, как вы с ней ходили в музыкальную комнату. Смотри, не превратись в ее закадычную подружку.
Холли, засыпавшая в молоко овсяные хлопья, не смотрела на мужа.
– Твоя мама спросила, не хочет ли Алиса учиться играть на рояле. Такой красивый инструмент, а стоит без дела.
– Подождем, пока она немного подрастет, – откликнулся Джейк. – Сейчас, по-моему, рановато. Очень мило с маминой стороны было это предложить, но, возможно, она просто посчитала для себя обязательным так сказать. Вообще-то ей не нравится, когда рояль кто-то трогает. Когда я был ребенком, мне даже приближаться к нему не разрешали.
Холли убавила на плите огонь и присела на подлокотник дивана.
– Потому что считалось, что со временем это будет рояль Лили?
Холли увидела, как муж стиснул ручку двери.
– Мы никогда не говорим о ней, – сказал он и, не добавив ни слова, вышел в сад.
Глава 61
Холли поставила дымящуюся миску с овсянкой на деревянный столик во дворе за домом. Посмотрев в сад, она увидела, что
– Алиса, папе пора завтракать.
– Мы завтракаем у меня, – крикнула в ответ дочка. – Я сварила овсянку.
– Она наверняка очень вкусная, но я тоже приготовила папе завтрак. Через пять минут он вернется к тебе и вы еще немного поиграете.
В окошко домика Холли видела, что муж, не делая попыток встать, по-прежнему сидит к ней спиной.
– Джейк, я оставлю кашу тут.
Минутой позже Алиса вышла из домика, а за ней выбрался и Джейк.
– Папа, я поработаю в саду, пока ты будешь есть еще один завтрак с мамой, – объявила Алиса. – Когда кончишь, сможешь покачать меня на качелях.
Джейк поцеловал дочку в лоб и зашагал к столу.
Холли пристроилась напротив.
– Извини, что я вот так внезапно… – сказала она.
– Тебе мама рассказала?
Холли кивнула.
– Почему ты держал это в тайне от меня?
– Никакой тайны тут нет, просто в нашей семье о Лили никогда не говорят. Я знаю, это кажется жестоким, но, думаю, что для родителей удар был слишком тяжелым, особенно для мамы. Это она тебе в субботу вечером сказала?
– Да, – подтвердила Холли, глядя, как муж ест. – Очевидно, что ей и сейчас непереносимо больно. Теперь я ее лучше понимаю. Тебе стоило мне сказать.
– Это же не моя личная тайна.
– Это трагедия, с которой твоей семье пришлось жить столько лет. Я могла бы помочь.
Джейк пожал плечами.
– Иногда такое проще заблокировать.
– В твоей семье – да.
– Жестковато.
– Полагаешь? – откликнулась Холли, но, не желая затевать спор, замолчала.
– Ты скучаешь по ней? – спросила она после паузы.
– Это случилось очень давно. Я ее едва помню. Мне было тогда лет семь. Правда, я не забыл, в какое безумное отчаяние впала мама. Она неделями не выходила из своей комнаты. Дни шли за днями, а я все ее не видел. Я прокрадывался туда только затем, чтоб посмотреть на нее. Она, наверное, была на успокоительных; я точно не знаю. Только и делала, что спала. Я научился вести себя очень тихо.
– А твой отец?
– Его часто не бывало дома. Он, вероятно, справлялся по-своему. Я не помню. Но, думаю, он очень страдал. Можешь себе представить, что бы мы чувствовали, если бы что-то случилось с Алисой?
– Не надо. Не хочу даже представлять.
– Они нашли свой способ борьбы с болью – просто не упоминать о ней. Я поражен тем, что мама вообще рассказала тебе об этом. По-моему, она ни с кем этим не делилась. Как получилось, что разговор зашел о Лили?
– Да бог его знает. Мы с Алисой гуляли, кормили уток. Кэтрин смотрела на нас из окна, и позднее я спросила ее, почему она к нам не присоединилась. Она сказала, что пруд ее пугает, что она не может подходить к нему. Я спросила, почему, и она рассказала.