12 великих античных философов
Шрифт:
Халдеи поспешили сделать так, как повелел им Кир, и воины, верные своему долгу, получили много всевозможных даров. А Кир, расположив свое войско в той части города, которая показалась ему наиболее удобной, передал приказ всем завтракать, не покидая своих постов.
Распорядившись таким образом, Кир велел привести к нему Креза. [1205] Тот, как только увидел Кира, воскликнул:
– Здравствуй, господин! Судьба дарует тебе отныне такое имя и мне велит тебя так величать.
– Здравствуй и ты, Крез, – отвечал ему Кир, – ведь, как бы там ни было, оба мы люди. Кстати, не согласился бы ты, Крез, дать мне добрый совет?
– Разумеется, Кир, – отвечал тот, – я был бы рад придумать для тебя что-либо полезное. Ведь это и мне, я знаю, послужило бы на пользу.
– Послушай тогда
– В таком случае позволь мне объявить кое-кому из лидян, по моему выбору, что я добился от тебя обещания не устраивать в городе грабежа и не допускать увода в плен наших детей и женщин. За это, скажу им, я обещал тебе, что с согласия самих лидян тебе достанется все, что есть самого лучшего в Сардах. Ведь если они об этом услышат, то, я уверен, любая драгоценность, какая есть здесь у мужчин или женщин, поступит в твое распоряжение и, несмотря на это, через год город у тебя снова будет полон всевозможных богатств. А если ты разграбишь его, то одновременно погубишь и те промыслы, которые люди признают источником всяких благ.
Впрочем, когда ты увидишь наши подношения, в твоей власти будет еще раз подумать о разграблении. Для начала же пошли людей за моими сокровищами и пусть твои стражи примут их от моих хранителей. Со всем этим Кир согласился и обещал сделать так, как предложил Крез.
– Ну, а теперь, Крез, – попросил Кир, – поведай мне о том, как исполнились прорицания, данные тебе Дельфийским оракулом. Ведь рассказывают, что ты чрезвычайно чтил Аполлона и во всем поступал, следуя его указаниям.
– Увы, Кир, я был бы рад, если бы было так. На самом же деле я с самого начала в обращении своем с оракулом Аполлона делал все наоборот.
– Как так? – удивился Кир. – Поясни, пожалуйста. Ведь то, что ты говоришь, невероятно.
– Прежде всего, – стал рассказывать Крез, – вместо того, чтобы прямо спросить бога о том, что мне было нужно, я стал допытываться, может ли он сказать правду. Между тем не то чтобы бог, но и люди благородные, когда замечают, что им не верят, к этим недоверчивым относятся без всякой любви. Разумеется, он угадал, что я делал, хотя это были странные вещи, да и сам я находился вдали от Дельф. [1206] После этого я посылаю спросить о детях. Бог сначала мне даже не ответил. Когда же я послал ему множество золотых и серебряных вещей, принес пышные жертвы и таким образом, как я думал, наконец умилостивил его, [1207] тогда он снизошел до того, чтобы ответить на мой вопрос, как мне поступить, чтобы у меня были дети. Он ответил, что они у меня будут.
И они у меня родились – он даже в этом не солгал, – однако их рождение не принесло мне никакой радости. Ибо один из них был глухонемым, а другой, наделенный лучшими качествами, погиб в расцвете лет. [1208] Страдая от несчастий, постигших моих детей, я снова посылаю спросить бога, что мне делать, чтобы я прожил остаток жизни наиболее счастливо. Он мне ответил:
– Крез! Познавая себя, счастливым ты век проживешь свой. [1209] Услышав такое прорицание, я обрадовался. Я считал, что бог дарует мне счастье, требуя от меня самого легкого. Ведь что касается других людей, то одних можно узнать, а других невозможно, но о себе, полагал я, любой человек знает, кто он есть. В последовавшее за тем время, пока я жил мирно, я после смерти сына ни в чем более не мог упрекнуть судьбу. Но, когда ассирийский царь уговорил меня пойти войною на вас, я подверг себя крайней опасности. Тем не менее я вышел из этого положения, не понеся никакого ущерба. И в этом случае я тоже не виню бога; ведь когда я понял, что мне не по силам
– Дай мне время поразмыслить об этом, Крез, – отвечал Кир. – Ведь при мысли о твоем прежнем счастье мне становится жаль тебя и я готов уже сейчас вернуть тебе жену, с которой ты жил до сих пор, дочерей, которые, как я слышал, у тебя есть, наконец, друзей, слуг и все, что нужно для стола, какой был у вас при прежней вашей жизни. Я только лишаю тебя права вести войны и сражения.
– Но в таком случае, клянусь Зевсом, – воскликнул Крез, – тебе больше не надо думать, как ответить на вопрос о моем счастье. Ведь если ты сделаешь для меня то, что обещаешь, то я уже сейчас могу сказать тебе: отныне я тоже буду жить жизнью, которую все люди считали самой счастливой и в согласии с ними и я тоже.
– А кто ж это был, кто вел уже такую счастливую жизнь? – поинтересовался Кир.
– Моя жена, Кир, – отвечал Крез. – Ведь она наравне со мною наслаждалась всеми благами, удовольствиями и радостями жизни, но ее совершенно не касались ни заботы о достижении всего этого, ни войны и сражения. Вот и ты, как мне кажется, готов обеспечить меня так же, как я это делал для той, кого любил больше всего на свете, так что, сдается мне, я должен буду послать Аполлону новые благодарственные подношения.
Слыша такие речи Креза, Кир подивился спокойствию его духа и впредь брал его с собой, куда бы сам ни отправлялся, то ли думая, что Крез может оказаться для него чем-либо полезным, то ли считая, что так будет безопаснее.
Глава III
На этом, покончив с делами, все отправились спать. На следующий день Кир созвал к себе друзей и предводителей отрядов. Одним из них он поручил забрать сокровища Креза, а другим велел из этих богатств, которые передаст Крез, прежде всего отделить для посвящения богам все то, на что укажут маги; затем взять остальное и, разложив по сундукам, погрузить на повозки, а эти последние распределить между собою и держать при себе, куда бы им ни пришлось отправляться, чтобы, когда случай того потребует, каждому можно было выдать достойное вознаграждение.
Меж тем как они занялись исполнением этих приказов, Кир подозвал к себе кое-кого из бывших при нем гиперетов и спросил:
– Скажите мне, не видел ли кто из вас Абрадата? Я удивляюсь тому, что прежде он часто бывал у нас, а нынче даже не показывается. В ответ один из гиперетов сказал:
– О господин, его нет больше в живых. Он погиб в сражении, устремив свою колесницу на египтян, тогда как все остальные, кроме его ближайших товарищей, как рассказывают, уклонились в сторону, лишь только увидели сомкнутый строй египтян. Говорят, что теперь его жена подобрала его тело и, положив в коляску, в которой прежде ездила сама, привезла его куда-то сюда к реке Пактолу. Рассказывают, что евнухи и слуги покойного роют теперь для него могилу на каком-то холме, [1214] а жена, убрав мужа всеми драгоценностями, какие у нее были, сидит рядом с ним на земле, положив его голову к себе на колени.