12 великих комедий
Шрифт:
ЯВЛЕНИЕ 15
Варравин , потом Тарелкин.
Варравин (в задумчивости). Ну куда бы могли они у него запропаститься? Теряюсь, – всего жду, – все подозреваю. Страшусь одного: взял он их да в страховом письме к его высокопревосходительству и отправил… гм…
Тарелкин (выходит из-за ширм и говорит не своим голосом). Сетовать изволите, ваше превосходительство, слугу потеряли, потерю ощутили.
Варравин. Да-с; товарища, сослуживца потерял – вы его знали?
Тарелкин. Знал, – так, по соседству. Искать что-то изволите?
Варравин. Да. Формальные
Тарелкин. Конечно. В жизни все годится. Что же, нашли?
Варравин. Нет, не нашел.
Тарелкин. Достойно сожаления. А бывает. Кажется, иное близко, а оно далеко, а иное далеко, а оно близко. (Хлопает себя по груди. В сторону.) Что, крокодил? На моей улице праздник.
Варравин. Как вы говорите?
Тарелкин. Говорю я, ваше превосходительство, бывает так: око видит, да зуб неймет, а иногда и так: зуб-то и ймет, да око не видит.Шум. Шатала и Качала в глубине театра несут гроб.
Ах, вот и его выносят. Дозвольте, ваше превосходительство, старому знакомому прощальное, напутственное слово сказать.
Варравин. Извольте.
Тарелкин (торжественно). Органы порядка – остановитесь.Мушкатеры останавливаются.
Милостивые государи. Ваше превосходительство! Итак, не стало Тарелкина! Немая бездна могилы разверзла пред нами черную пасть свою, и в ней исчез Тарелкин!.. Он исчез, извелся, улетучился – его нет. И что пред нами? Пустой гроб, и только… Великая загадка, непостижимое событие. К вам обращаю я мое слово, вы, хитрейшие мира сего, – вы, открыватели невидимых миров и исчислители неисчислимых звезд, скажите нам, где Тарелкин?.. гм… (Поднимая палец.) То-то!..
Да, почтенные посетители, восскорбим душами о Тарелкине!.. Не стало рьяного деятеля – не стало воеводы передового полку. Всегда и везде Тарелкин был впереди. Едва заслышит он, бывало, шум совершающегося преобразования или треск от ломки совершенствования, как он уже тут и кричит: вперед!! Когда несли знамя, то Тарелкин всегда шел перед знаменем; когда объявили прогресс, то он стал и пошел перед прогрессом – так, что уже Тарелкин был впереди, а прогресс сзади! Когда пошла эмансипация женщин, то Тарелкин плакал, что он не женщина, дабы снять кринолину перед публикой и показать ей… как надо эмансипироваться. Когда объявлено было, что существует гуманность, то Тарелкин сразу так проникнулся ею, что перестал есть цыплят, как слабейших и, так сказать, своих меньших братий, а обратился к индейкам, гусям, как более крупным. Не стало Тарелкина, и теплейшие нуждаются в жаре; передовые остались без переду, а задние получили зад! Не стало Тарелкина, и захолодало в мире, задумался прогресс, овдовела гуманность…
Но чем же, спросите вы, воздали ему люди за такой жар делания?.. Ответ, – нет, не ответ, – скажу: ирония перед вами! Простой гроб, извозчик, ломовые дроги и грошовая могила… Однако – глядите, у этого убогого гроба стоит сановник (указывает на Варравина) – он властный мира сего – он силою препоясан. Что же говорит нам его здесь присутствие? Ужели лицемерием, или хитростию, или своекорыстною целию приведен он сюда
Варравин (с движением). Что такое?!!
Тарелкин (продолжает). Слезы… (Варравину.) Я о слезах ваших говорю, ваше превосходительство.
Варравин делает утвердительный знак и медленно выходит.
Итак, почтим этот пустой, но многознаменательный гроб теплою слезою и скажем: мир праху твоему, честный труженик на соленом поле гражданской деятельности. (Кланяется и отходит на авансцену.)
Расплюев (мушкатерам). Несите.Гробуносят. За ним выходят чиновники.
ЯВЛЕНИЕ 16
Расплюев и Тарелкин.
Расплюев (надевши треуголку). Именно – вы справедливо, государь мой, заметили: душа бессмертна.
Тарелкин (в духе; берет его за руки). А, – не правда ли? Бессмертна, то есть мертвые не умирают.
Расплюев. Так, так! Не умирают!! (Подумавши.) То есть как же, однако, не умирают??!
Тарелкин (твердо). Живут… но, знаете, там (указывая) – далеко!!
Расплюев. Да – далеко!! ну так. Скажите, звание его какое было?
Тарелкин. О, почтенное. Коллежский советник. Ну, знаете, он у Варравина все дела делал.
Расплюев. Скажите! Отчего же похороны, можно сказать, в такой убогости… Что даже вот… и закусить нечего. Ведь это уже и религия наша обыкновенно предписывает.
Тарелкин. Ну, что делать – добродетелен был, – прост.
Расплюев (с увлечением). Так! Понимаю… Знаете, что я вам скажу: добродетель-то в свете не вознаграждается.
Тарелкин. Так! Так! Не вознаграждается! Да кто вознаграждать-то будет? Люди? Вы их видели?
Расплюев. Видел.
Тарелкин. Сердце-то у них какое, видели?
Расплюев. Видел. Волчье!
Тарелкин. Именно волчье. (Берет Расплюева за руку.) А что, вы, стало, страдали?
Расплюев. (подмигивает публике). Таки бывало. А вы?
Тарелкин. Паче песка морского!
Расплюев. Что вы? Да в гражданской службе, знаете… этого… не бывает – особенно в чинах.
Тарелкин. Нет – в чинах оно больнее выходит!
Расплюев (с удивлением). Больнее??! Однако не публично, а так промеж себя?
Тарелкин. Ну, разумеется: знает бог да я!..
Расплюев (фыркает). Пффу!! Так расскажите, пожалуйста. Кем? Как? По какому случаю? Это меня интересует.
Тарелкин. Да что тут: я полагаю, ведь после похорон-то закусить не откажетесь.
Расплюев. Признаюсь – не без удовольствия. Должность-то наша собачья; так вот только тем и душу отведешь, что закусишь этак в полной мере да с просвещенным человеком покалякаешь.
Тарелкин. Так не угодно ли после церемонии на закуску ко мне?
Расплюев. Да какая церемония? На извозчике-то свезти да в яму зарыть. Это у меня, государь мой, и мушкатеры справят, а я только зайду, вот тут одному дворнику надо зубы почистить, а там и к вам. (Уходит.)