12-й Псалом сестры Литиции
Шрифт:
Её войско побеждено солнцем, но отнюдь не нами. Демон внутри нее сделал все, что хотел. У девочки вместо рук – оголенные кости. Если мы вернем ей человеческие чувства, это будет для нее только пыткой.
Я умоляю Константина. Мне с этой задачей не справиться. У Флер детские губки бантиком и кукольные большие глаза. Маленький нос и замечательные кудряшки. Её ждет мать и обиженная кошка на Спэроу-стрит. Она нужна нам живой, потому что знает, где искать Антихриста.
Но прежде, чем
И я всем нам несказанно сочувствую.
Разве мы не должны были ее спасти?!
14. Она будет защищать его до своей смерти?
Поголовье зомби почти истреблено. Но Лондон потрепан и растерзан уличными боями. На улицах беспорядки, грабежи. Чуть ли не революция. Молодая королева в панике. Все в панике, кроме Епископа. Этому нельзя показывать слабость, он же длань адекватности на земле. Но я вижу, как поседела его голова. Ангелам приходится бояться не только за себя, а за нас всех.
Собор Святого Павла в Лондоне осадили бастующие. Обычные люди, с необычным запросом «долой беспредел церкви».
Демонстрация пока мирная. Но Букингемской дворец уже выделил нам сотню жандармов для охраны. Непонятно кого от кого. Выходки с новорождёнными Ордену не простили и бомбардировали запросами с претензиями и осуждением.
А уж сколько по городу психов с табличками: «Мы все умерли!», «Этот мир не настоящий!», «Горите в Аду», «Мусор скидывать в Темзу нельзя, там Ад», «Церковь врет!», «Королева – мужик!».
Белоснежные крылья веры запятнаны.
Никому не нужен Бог, что охотится на детей.
Мы, на правах победителей, зализываем раны и ждем весточки из монастыря.
Меня больше всего беспокоит безопасность моих девочек. Они там все тренированные, но очень нежные и ранимые. Незачем им видеть челюсти и разлагающиеся трупы перед домом.
Но Епископ запретил нам пока покидать город. Помощь нужна здесь, в накрытой медным тазом паники столице. Похищенного ребенка мы так и не нашли. И Альфедж получил от Епископа по первое число. Бедный Ангел, когда работаешь с идиотами, приходится быть в два раза агрессивнее.
Иногда мне хочется взорвать к чертям весь город, раскрошить до основания Букингемский дворец и переехать жить в лес. В русскую деревню. Где березы, васильки, поле ровное, будто ледяное и морозы под сорок. Так, чтобы все дурацкие мысли из башки повымораживало.
Для меня непривычно в чем-то себе отказывать… Хотя постойте. Лукреция, алкоголь, оргия с пятью монашками, поход к проституткам…
Ого, да тут у меня долг стал превыше телесных хотелок!
Как только разберемся с Апокалипсисом, наверстаю упущенное. И на рыбалку схожу.
С
И к проституткам его тоже свожу. Надо развивать человека.
Мысль, что он будет трогать проституток неприятно щекочет мозг. Да не будет! Он же правильный! И мозг опять щекочет. Но уже по-другому. Плохая идея, лучше на футбол пойдем вместе.
Можем же мы с Константином быть просто друзьями! Сидеть через тридцать лет на какой-нибудь веранде, смотреть на закат, разговаривать о бытие мира и пить виски.
Что, говоришь, здравый смысл?
Конечно, не можем?!
Мы же не пьем спиртосодержащее.
Ну, хорошо.
Будем просто сидеть и пялиться вдаль, ну может ещё макарошки из одной кастрюли хомячить. С пивком безалкогольным.
Это же нормально, мечтать на старости лет есть макароны с напарником из одной кастрюли?
Ох, ты ж, святые пятки, чего все так сложно-то?
Вот не мог он в женщину переродиться?! Почему только мне так несказанно повезло?
Смотрю в небо, но ответа не получаю. Сегодня Всевышний необычайно глух к моим возмущениям.
Хоть бы харкнул в мою сторону, что-ли.
Плохие вести приходят откуда не ждали. В меня не только плюнули, но еще и попали.
В дверях собора появляется Аделаида, уставшая, губы у женщины искусаны до крови. Но от этого она только прекраснее. Сущий ангел во плоти. Но у Богомола ресницы длиннее, и кожа кажется мягче... О чем это я?
– Он собирает армию. Антихрист – сын Вильгельма, мой сын, – заявляет вдовствующая королева Великобритании, действующий регент молодой Виктории, и с рыданиями опускается на пол.
– Точно уверена? И паспорт проверила? А рога? Хвост-то у него хоть есть?! – рот мой такой же дебил, как мозг мой. Аделаида рыдает навзрыд.
И чего стебаться, если дело дрянь? Сажусь рядом с девушкой и обнимаю ее:
– Я – глумливое беспардонное животное. Прости, Аделаида.
Но она плачет лишь сильнее.
Ее сыну всего два года, но он уже разговаривает, как представитель миростроительства ООН, отдает приказы и вчера попытался запереть мать. Еще он напрочь игнорирует Викторию и собирается занять ее место.
Ответ лежит на поверхности. Ответ, который принесла нам Аделаида, оплакивающая своего ребенка, у меня в руках.
Она будет защищать его до своей смерти?
Или мы убьем его? Сына женщины, которая страдала столько лет от рук чудовища и чище нас всех вместе взятых?
Нет на улицах больше мертвых, четыре ребёнка убиты служителями церкви. Люди ненавидят нас. И боятся, больше, чем любых демонов.
Тонкие пальцы пробегают по моему плечу. Константин еще ничего не придумал. Но он рядом, как обычно.