127 часов. Между молотом и наковальней

Ралстон Арон

– Я действительно не смогу съесть весь этот шоколад одна… Хотя, неважно, нет, я смогу, – и мы вместе смеемся.

После некоторых пререканий мы все-таки приходим к согласию, что последнее большое боковое ответвление слева от главного русла – это западный рукав. А это означает, что это поворот, по которому должны пойти Меган и Кристи, чтобы вернуться к главной грунтовой дороге, расположенной примерно в шести с половиной километрах отсюда. Мы начинаем прощаться, когда Кристи предлагает:

– Давай, Арон, пойдем с нами! Мы поедем за твоим пикапом, затем потусуемся где-нибудь и выпьем пива.

Но я твердо решил завершить ранее запланированный тур, поэтому отвечаю:

– А как насчет иного плана? У вас есть обвязки, у меня – веревка, предлагаю пойти вместе со мной через нижний каньон до Большого сброса. Мы можем прогуляться, я покажу вам Большую галерею, а потом довезу вас до вашего пикапа.

– Это далеко отсюда? – спрашивает

Меган.

– Думаю, еще километров тринадцать или около того.

– Что? Да ты не успеешь выйти отсюда до того, как стемнеет! Давай, пойдем с нами.

– Я действительно хочу дойти до того спуска и увидеть петроглифы. Но когда я закончу, подъеду на стоянку у тропы Грэнери-Спринг, чтобы встретиться с вами.

На это они соглашаются. Мы садимся и достаем свои путеводители, чтобы еще раз уточнить свое местоположение по карте каньона Блю-Джон. У меня новое издание путеводителя Майкла Келси по каньонам на плато Колорадо, в котором содержатся описания более ста каньонов, есть карта каждого из них, нарисованная от руки. Технические карты, нарисованные самим Келси, и описания маршрутов, выполненные им после того, как он лично прошел каждый каньон, – это настоящие произведения искусства. В книге есть поперечные сечения наиболее каверзных расщелин, обозначены места, где находятся труднодоступные петроглифы и другие исторические артефакты, содержится подробная информация о снаряжении, необходимом для прохождения этих каньонов, точках закрепления стационарных крючьев и глубоких ямах с водой. В книге достаточно информации для того, чтобы вы могли понять, где находитесь, и ничего лишнего. Мы убираем карты, встаем, и Кристи говорит:

– Изображения на этой картинке из твоей книги похожи на призраков, они немного жутковаты. Как ты считаешь, какой энергией ты подзарядишься в Галерее?

– Хм, – я делаю паузу, чтобы обдумать ее вопрос. – Понятия не имею. Я ощущал связь с петроглифами, когда смотрел на них раньше, это хорошее чувство. Я очень хочу увидеть их снова.

Меган повторяет дважды:

– Ты уверен, что не пойдешь с нами?

Но я так же, как и они, сделал свой выбор.

За несколько минут до того, как они ушли, мы подробно обсудили наш план, согласно которому должны будем встретиться вечером, когда стемнеет, в их лагере в Грэнери-Спринг. Сегодня вечером состоится Скуби-вечеринка, которую устраивают друзья моих друзей из Аспена. Вечеринка состоится примерно в восьмидесяти километрах отсюда, к северу от национального парка Гоблин-Вэлли. Мы договорились поехать туда вместе. Большинство групп используют бумажные тарелки в качестве импровизированных дорожных знаков, чтобы указать путь к месту встречи. У моих друзей есть большая фигурка Скуби-Ду, которой они обозначают поворот. После окончания задуманного – целого дня приключенческого тура, двадцати пяти километров на горном велосипеде и двадцати пяти километров по каньону – я надеюсь, что заслужу немного отдыха и холодного пива. Будет очень приятно снова и так скоро увидеть этих двух прекрасных дам пустыни. Мы заключили сделку, добавив к плану на завтрашнее утро небольшой поход по каньону Смол-Уайлд-Хорс – технически несложной расщелине в Гоблин-Вэлли. В два часа дня мы расстаемся друзьями с прощальными улыбками и взмахами рук.

Я снова один, продолжаю идти по дну каньона, следуя своим маршрутом. По пути я обдумываю, каким образом провести оставшуюся часть отпуска. Теперь, когда в плане у меня есть воскресный поход в каньон Смол-Уайлд-Хорс, я рассчитываю вернуться в Моаб около семи часов вечера. У меня будет достаточно времени, чтобы подготовить снаряжение, еду и воду для велосипедной поездки по тропе Уайт-Рим в национальном парке Каньонлендс, затем я могу немного вздремнуть в преддверии старта, который я запланировал на полночь, а затем немного вздремнуть перед началом ночи. Первые пятьдесят километров я проеду при свете налобника и фар, а завершу свой 170-километровый заезд поздно вечером в понедельник, успею к вечеринке, которую мы с соседями по дому запланировали как раз на вечер понедельника.

Внезапно я спотыкаюсь о груду мелких камней, которую оставил последний ливневый паводок, и размахиваю руками, чтобы восстановить равновесие. Мое внимание моментально возвращается к каньону Блю-Джон.

Воронье перо все еще прикреплено к заднему ремешку моей синей бейсболки, я вижу его тень на песке. Это смотрится забавно – я останавливаюсь на открытом месте в каньоне и делаю фотографию своей тени с пером. Не останавливаясь, я отстегиваю поясной ремень и нагрудный ремень сумки, перемещаю сумку себе на грудь, копаюсь в сетчатом наружном мешочке, пока мне не удается нажать кнопку play на моем портативном CD-плеере. Приветствие зрительного зала сменяется медленным гитарным вступлением и затем простыми словами популярной песни:

How is it I never seeThe waves that bring her words to me [4] ?

Я

слушаю вторую часть концерта группы Phish от 15 февраля, я побывал на нем три месяца назад в Лас-Вегасе. Музыка полностью захватывает меня, я улыбаюсь. Я рад этому миру: это мое счастливое место. Прекрасная музыка, одиночество, дикая природа, отсутствие мыслей в голове. Походы в одиночку, движение в собственном ритме воодушевляют меня, проясняют мое сознание. Меня переполняет бессмысленное счастье – быть счастливым не из-за чего-то особенного, а быть счастливым просто потому, что счастлив, – такова одна из причин, почему я хожу в длительные одиночные походы. Мне нужно время, чтобы сосредоточиться на себе. Чувство гармонии, возникающее в теле и голове, восстанавливает мои душевные силы. Иногда, когда я начинаю думать об этом, я понимаю, что походы в одиночестве – это мой собственный метод достижения трансцендентного состояния, своего рода медитация при ходьбе. Я не могу достигнуть этого состояния, когда сижу и пытаюсь медитировать, произнося мантру «ом»; достигнуть этого состояния я могу только тогда, когда я иду один. К сожалению, как только я понимаю, что у меня наступил такой момент, эти ощущения уходят, все мои мысли возвращаются, трансцендентность исчезает. Я тщательно работаю над тем, чтобы научиться вызывать у себя это чувство полного удовлетворения, однако мои рассуждения о нем вытесняют само чувство. Несмотря на эфемерность этого чувства, подъем настроения, который сопровождает его, сохраняется у меня на протяжении нескольких часов, а иногда даже дней.

4

Здесь и далее приводятся тексты песен группы Phish: Как это я никогда не увижу / Волн, которые приносят мне ее слова?

Сейчас 14:15, дневная погода пребывает в хрупком равновесии – солнечный свет чередуется с тонкими слоистыми облаками. В открытой части каньона температура примерно на пятнадцать градусов выше, чем на дне глубокой расщелины. По небу плывут кучевые облака, похожие на затерянные корабли, но тени от них нет. Я дохожу до широкого высохшего русла реки, которое входит в каньон с правой стороны, и сверяюсь с картой. Это восточный рукав. Кристи и Меган, без сомнения, выбрали правильное направление, чтобы вернуться назад. Тогда выбор казался очевидным, однако в дикой местности даже очевидные решения должны быть перепроверены. Ориентирование в глубоком каньоне может оказаться сложным и обманчивым. Иногда мне хочется думать, что в этом ничего сложного нет, нужно всего лишь идти прямо. По обеим сторонам от меня стометровые скальные стены, расстояние между ними не превышает полутора метров, они не позволят мне отклониться в сторону, наподобие того, как я мог бы сойти с маршрута на склоне горы. Однако раньше мне уже приходилось сбиваться с пути.

И тут мне вспоминается 60-километровый поход по каньону Пария, который я совершил в одиночестве. Я прошел примерно треть маршрута по каньону, когда полностью потерял направление и не понимал, где нахожусь. Я прошел еще восемь километров вниз по течению, прежде чем обнаружил ориентир, который был отмечен на карте. Положение было критическим, потому что мне нужно было найти выход из каньона до наступления темноты. Когда вы ищете вход в каньон или выход из него, отклонение от маршрута на пять метров иногда может полностью дезориентировать вас. Поэтому теперь я обращаю на свою карту самое пристальное внимание. Когда я в самой глубине каньона, я сверяюсь с картой даже чаще, чем когда нахожусь на вершине горы, иногда даже через каждые двести метров.

If we could see the many wavesThat float through clouds and sunken cavesShe’d sense at least the words that sought herOn the wind and underwater [5] .

Песня превращается во что-то неуловимо атональное, ускользающее от моего внимания, когда я прохожу мимо еще одного мелкого русла, с правой стороны впадающего в главное русло каньона. На карте сухое русло реки, или арройо, соответствует тому, что Келси назвал малым восточным рукавом. Этот рукав выходит из более высокого плато, которое он называет Гоат-Парк.

5

Если бы мы могли видеть множество волн, / Что плывут сквозь облака и затонувшие пещеры, / Она бы почувствовала, по крайней мере, каких слов ждали от нее / На ветру и под водой.