13 1/2 жизней капитана по имени Синий Медведь, Моэрс Вальтер

13 1/2 жизней капитана по имени Синий Медведь

на обложку

Моэрс Вальтер

Шрифт:

Бум!

Паук-ведун приблизился почти вплотную, от долгожданной жертвы его отделял теперь какой-то один-единственный паучий шаг. Все пропало! Столько часов бесполезного бега! Последние силы покинули меня! А не лучше ли остановиться и встретить врага лицом к лицу? Кто знает, может, в открытом бою у меня будет больше шансов, вдруг паук устал ничуть не меньше меня. И тут в нос мне ударил необычный и в то же время знакомый запах.

«Странно, — подумал я, — кажется, пахнет серодородом!»

Не успев сообразить, где слышал это странное слово, я камнем ухнул в пространственную дыру.

Моя жизнь в черной дыре

Упав в черную пространственную дыру, ты летишь сразу во всех возможных направлениях одновременно: вниз, вверх, налево, направо, на юг, на север, на запад и на восток. При этом несешься во временном континууме с удвоенной скоростью света, описывая так называемый филинов октаметр, то есть открытую Филинчиком октаметрическую спираль. Филинчик, как всегда, первый занялся изучением этого феномена. Октаметрической спиралью он назвал вычисленную им двойную спираль, поделенную на восемь частей, которая одной своей частью существует в пространстве, другой — во времени и оставшимися шестью — в различных других измерениях, благодаря чему во время полета ты находишься как бы во всех точках универсума одновременно.

Я знаю, представить это очень непросто. И мой вам совет: не пытайтесь! Даже идеету требуется чуть не вся жизнь, чтобы представить всего лишь один квадратный метр пространственной черной дыры. И для этого у него должно быть как минимум четыре мозга.

Из «Лексикона подлежащих объяснению чудес, тайн и феноменов Замонии и ее окрестностей», составленного профессором Абдулом Филинчиком

ПРОСТРАНСТВО ЧЕРНОЙ ДЫРЫ. Представить один квадратный метр пространства черной дыры совсем не сложно, при условии, если у вас семь мозгов.

Представьте себе поезд, мчащийся с горящей свечой на крыше в черной дыре, в то время как вы сами со свечой на голове стоите на высокой башне на Марсе и заводите башенные часы размером ровно один квадратный метр. Затем представьте филина, который также со свечой на голове несется со скоростью света навстречу поезду в туннеле, который сам находится в некой черной дыре, у которой на голове тоже установлена горящая свеча (правда, чтобы представить себе черную дыру с зажженной свечой на голове, вам потребуется не меньше четырех мозгов). Теперь нужно только соединить цветным карандашом полученные точки, в которых в этот момент находятся свечи, и у вас получится ровно один квадратный метр пространства черной дыры. А по часам на башне вы сможете определить время на Марсе, даже в темноте, поскольку на голове у вас горит свеча.

Итак, ты находишься одновременно во всех точках нашей планеты: в Альпах и Атлантическом океане, на Северном полюсе и в пустыне Гоби, на Ниле и в бразильском тропическом лесу. К тому же еще и в любой точке временного континуума: миллионы лет назад и позавчера в половине четвертого, осенью, летом, весной и в канун Рождества, на протяжении многих и многих тысячелетий — одним словом, повсюду, всех возможностей просто не перечесть.

Мало того, ты находишься не только на Земле, но и на Луне, на Сатурне, и в туманности Андромеды, и на любой из пяти звезд Кассиопеи, позади Бетельгейзе, под крылом у Пегаса, на левом роге Тельца, в созвездии Рака и во всех остальных известных местах универсума! То есть, упав в пространственную черную дыру, ты в одно и то же время оказываешься очень много где, а именно — везде.

От такого обилия впечатлений у любого нормального существа вполне может помутиться рассудок, но мозг при падении в пространственную дыру включает механизм экстренной самозащиты, впадая в состояние сумеречного сознания, названного профессором Филинчиком вульгарной кататонией.

ВУЛЬГАРНАЯ КАТАТОНИЯ. Состояние душевного и физического оцепенения, в которое впадает организм, длительное время пребывающий в пространственной дыре. Это состояние почти полного телесного и умственного паралича характеризуется отсутствием всякой реакции на какие бы то ни было внешние раздражители, в том числе и на само падение в черную дыру. По телу распространяется приятная леность, уши краснеют, а на лице запечатлевается дурацкая блаженная улыбка. Отдаленно это состояние напоминает состояние беспомощного экстаза, возникающее на так называемых «американских горках» после двойной петли.

Вот в этом-то состоянии я и повстречал Кверта. Я как раз болтался где-то в созвездии Ориона, а Кверт, судя по всему, все еще парил в свободном полете в той самой дыре, куда я его столкнул, а может, и в другой, куда прыгнул сам.

Поскольку, как я говорил, упав в пространственную дыру, находишься во всех точках пространства одновременно, вопрос нашей встречи зависел

только от времени. Кверт неторопливо, словно при замедленной съемке, плавно паря и вращаясь вокруг своей оси, выплыл на меня из глубины космического пространства и, поравнявшись со мной, тупо осклабился. Похоже, и его не миновало состояние вульгарной кататонии, поэтому к событию нашей встречи мы отнеслись с обоюдным хладнокровием.

— Привет, Кверт! — сказал ему я.

— А, Синий Медведь! — равнодушно махнул мне рукой Кверт.

И поплыл дальше, куда-то в сторону Ригель, самой яркой звезды созвездия Ориона, а я заскользил в противоположном направлении. После этой уникальной встречи шансов увидеться снова уже точно не было никаких, во всяком случае по теории вероятности.

Состояние вульгарной кататонии позволяет даже спать во время полета, по правде говоря, от нее так и клонит в сон. Во всяком случае, я очень утомился, пока парил в космическом пространстве, или, вернее, — в космосе пространств.

Глаза мои постепенно сомкнулись, и я погрузился в сладкую, богатую сновидениями дрему, во время которой видел, наверное, всех, кто сыграл в моей жизни какую-то, пусть даже самую малую и ничтожную, роль. Карликовые пираты отчаянно горлопанили свои пиратские песни, волны-болтушки, непрерывно ругаясь и споря, плескались вокруг моего плота, химериады улюлюкали, вызывая меня на бис, и я непрерывно падал в жадную пасть острова-плотожора, откуда меня в конце концов непременно спасал Мак, Фреда забрасывала меня записочками, профессор Филинчик скакал верхом на своем филинотроне, темногорский червь грыз стальную луну, и, конечно же, мимо, весело болтая ногами, проплывал пещерный тролль. Появлялись в моих грезах и существа, которых я никогда раньше не видел: существа, с ног до головы закутанные в черное, путешествовали по пустыне на животных, отдаленно напоминающих верблюдов, город-мираж появлялся на горизонте и снова исчезал, а на пути у меня лежала огромная, величиной с настоящую гору, голова. А потом передо мной замелькал пестрый поток самых разных существ и жизненных форм, великанов, карликов, демонов, кошмарных червей и гигантских хищных птиц, отталкивающих и удивительно притягательных одновременно. Тогда я принял все это за пустые видения, но теперь знаю точно — то было реальное будущее.

Из приятного сладкого сна меня вдруг выдернул оглушительный грохот. Нет, оказывается, сон продолжался, только на этот раз я встретил «Молоха». Он проплывал мимо меня в космическом пространстве и выглядел удивительно натурально, только теперь можно было разглядеть его целиком, вместе с килем, поросшим целыми рифами кораллов, колониями ракушечника и густыми водорослями. Сопровождал корабль-великан почетный эскорт из тысяча и тысяч акул, медуз и мурен.

Вот в таком состоянии между сном и кататонией ты скользишь себе сквозь пространство и время, пока наконец не вынырнешь где-нибудь на другом конце света, в какой-то другой точке универсума, куда выходит одна из невообразимого множества пространственных дыр. Интересно, куда занесет меня? Только бы не в другое измерение!

ЧЕРНЫЕ ПРОСТРАНСТВЕННЫЕ ДЫРЫ [продолжение]. Отваживаясь на прыжок в пространственную дыру, нужно не забывать, что в другом измерении решительно все устроено по-другому. Может даже случиться, что там не хватает чего-то очень важного и необходимого для вас, например, атмосферы. Или же атмосфера состоит не из воздуха, а из свинца или бетона. Может также случиться, что привычные для нас законы природы там не функционируют, а вместо них действуют какие-то другие. Например, нет силы тяготения, а возможно даже самих понятий пространства и времени. Другое измерение может запросто целиком и полностью состоять из одной лишь замороженной скуки или музыкального холода, из какого-нибудь ядовитого газа или раскаленной тысячеградусной лавы, из тока высокого напряжения или несбыточных желаний.

Есть измерения, в которых печаль является главным продуктом питания для существ, живущих в крошечных храмах, сложенных из тоски. Есть также измерения очень маленькие, в которых наша планета сжалась бы до размеров булавочной головки, — это такие мини-измерения с совершенно крохотными законами природы. А другие, наоборот, такие огромные, что атомы там размером чуть не с нашу планету. Есть измерения, где живут только мысли, а в иных — неприятные чувства, такие как, например, голод и зависть, и существуют они в виде маленьких, подрумяненных крендельков, которые еще умеют петь, — одним словом, все возможно!

Если попадаешь в двухмерное измерение, то станешь плоским, как блин на сковороде, а в одномерном вытягиваешься до бесконечности, словно тонкая резинка, в пятимерном превращаешься в нечто среднее между радиоволной и головной болью, а описать, как выглядит существо, попавшее в восьмимерное измерение, вообще не хватит возможностей нашего языка. Из всего этого ясно следует одно: попав в другое измерение, вам придется в корне изменить все свои привычки, и притом самым радикальным образом.