13 1/2 жизней капитана по имени Синий Медведь

Моэрс Вальтер

Вечер моего первого публичного выступления настал раньше, чем я ожидал. Мне вместе с другим молодым, неопытным гладиатором предстояло помериться силами в первом отделении, разогревая публику перед боем Лорда Неложа, который от выступления к выступлению становился все популярнее.

Первая битва. Я чувствовал, что еще недостаточно натренирован. Когда я в тот вечер сидел у себя в каморке за кулисами Мегатеатра, настроение было прескверное. Гемлут массировал мне затылок и пытался

как-то успокоить.

— Не переживай, старина, га! Все обойдется. Подумаешь, какой-то сопляк. Га, задашь ему трепку! Вот и все… Ну-ну, расслабься…

Вдруг дверь распахнулась, и на пороге выросли Грот и Цилле, а за ними, утопая в черном облаке фугары и с трудом протискивая массивное тело в узкий проем, Вольцотан Смейк. Замыкал процессию Румо, добраньский бык, которого я немного побаивался. Я с надеждой смотрел на них — вдруг они скажут, что бой отменяется.

— Послушай, сынок, — обратился ко мне Смейк необычно ласковым голосом, — у нас возникла проблема. Дело в том, что соперник Лорда Неложа неожиданно заболел. Тебе придется выступать вместо него.

Гемлута это известие потрясло ничуть не меньше меня.

— Да вы что, рехнулись?! Он еще ни разу не выступал! Га! Нет, вы точно спятили! Как так можно?!

Цилле молча достал из кармана листок. Это был мой контракт. Он поправил линзу на глазу и начал читать:

— Пункт четырнадцать «а»: нижеподписавшийся обязуется принимать участие во всех дуэлях, в которых он будет заявлен. В противном случае он должен будет выплатить штраф в размере…

— Закрой рот! — рявкнул на него Смейк. — Если он отказывается, ничего не поделаешь, придется искать другого.

Он затянулся фугарой, выпустил в комнату густое черное облако и положил одну из своих многочисленных рук мне на плечо.

— Главное, сынок, это шанс, понимаешь, который, увы, не скоро представится снова. Некоторые гладиаторы годами дожидаются права бороться за титул. А получают его далеко не все. Подумай над этим.

Я вспомнил пещерного тролля. И вспомнил лабиринт.

Я вспомнил паука-ведуна.

— Хорошо, я согласен.

— Нет, я не согласен! Отпустите меня! Я не могу! — кричал я, когда они тащили меня на дуэль, но никто меня уже не слышал. Рев зельцев, грохот оркестра гномов, гул многотысячной толпы в зрительном зале — разве в таком гвалте кто-то обратит внимание на жалкий лепет до смерти перепуганного зеленого гладиаторишки? Никогда в жизни мне не было так плохо.

— Просто будь собой, — напутствовал меня Гемлут.

Вот чего мне сейчас действительно хотелось меньше всего. Я бы с удовольствием поменялся местом с любым существом из публики, будь то высокомерный натифтоф, вульгарный зельц или даже, на худой конец, какой-нибудь жалкий гном. Я бы согласился стать одним из людей-невидимок, тогда бы хоть можно было незаметно смыться с арены. И угораздило же меня влипнуть в такую историю! Зачем было менять удобное место в зале на шаткий трон гладиатора? Это же самое кошмарное и неудобное место во всем Мегатеатре. А новичков здесь не жалуют! Просто королю Лжи нужен соперник, чтобы разделать его на глазах у публики. Вот для чего нужны мы, безликие, безымянные претенденты. Еще недавно я трясся, представляя себе схватку с таким же новичком, как и я, а теперь уже иду на битву с самим признанным мастером Лжи, не имея за спиной никакого практического опыта. Как меня угораздило попасться на эту удочку?! Сидел бы сейчас спокойненько в зале, с кружечкой теплого пива и аппетитной жирной кукурузой и радовался предстоящему поединку. Нет же, надо было возомнить о себе неизвестно что, и вот теперь мне плохо, так плохо, как никогда в жизни. В животе словно кошки скребли, а еще брыкались и кусали меня за кишки. От страха я уже не помнил, как меня зовут, и совершенно не соображал, зачем я сюда пришел. Колени подгибались, так что Гемлуту приходилось поддерживать меня под мышки, а спина взмокла от противного липкого пота. Бой с королем! Как мог я допустить такое? Мне хотелось развернуться и бежать, бежать

прочь из Мегатеатра, прочь из Атлантиса, куда угодно, пусть бы даже обратно в пустыню, в торнадо, все равно — лишь бы не выходить на сцену.

Но Гемлут крепко держал меня за локоть, с другой стороны маршировал Смейк, а сзади — здоровенный добраньский бык. Все пути отступления были отрезаны.

Трон. Лестница к трону соискателя показалась мне бесконечной, а в ней было всего лишь десять ступеней. Взбираясь на трон, я чувствовал, что вот-вот потеряю равновесие и, что еще более вероятно, сознание. Смейк и Гемлут остались внизу. Мне пришлось идти одному, без поддержки. Первая ступенька показалась мне мягкой, как вата, лапы мои утонули в ней словно в желе, почва ушла из-под ног. Со стороны я, наверное, выглядел пьяным, который изо всех сил старается удержать равновесие. Каким-то чудом мне удалось добраться до второй ступени. Она оказалась чуть крепче, и все же довольно мягкой, наподобие пуховой подушки. Мне подумалось: может, лучше встать на четвереньки и таким образом продолжать восхождение? Но третья ступенька слегка качнулась, как лодка при слабом ветерке, однако была сделана из прочного материала. Четвертая и вовсе уже даже не качалась, как, впрочем, пятая и шестая.

Я справлюсь. Это все нервы, волнение новичка. Страх перед сценой всегда появляется, а потом обязательно проходит, надо только подождать. Это знает каждый, кто когда-нибудь выступал. Рано или поздно он отпустит. Окончательно осмелев, я чуть повернул голову и скосил глаза через плечо, в зрительный зал. Многотысячная толпа колыхалась морем злобных, перекошенных рож. Я снова покачнулся. Подошвы мои вспотели и начали разъезжаться. Меня повело влево, затем вправо, и в конце концов мне не осталось ничего другого, как совершить единственно разумное — собрать всю свою волю в кулак, преодолеть последнюю ступеньку и плюхнуться в кресло. По залу прокатилась волна облегчения.

Я был абсолютно спокоен.

Солидарность. Плечи мои распрямились, и я почувствовал небывалый прилив сил. Словно все мои предшественники, некогда сидевшие в этом кресле, стояли рядом и подбадривали меня. Я ощущал присутствие моих кумиров: Словохота Зинга, Габросика Насатрама, Балагура Смадад, Гноти Вальтрозема, Хюнкера фон Думхена, Вломота Ломоотвода, Бумбема Циреллы и Нусрама Факира Оригинального. Все они были со мной, даже те, кто уже давно перестал выступать, почил с миром и был предан забвению. Все они когда-то пришли сюда в первый раз, все они сидели в этом кресле, прежде чем им удалось низвергнуть короля Лжи и занять его трон. Нусрам Факир, казалось, стоял у меня за спиной и говорил со мной. Он шептал мне на ухо, что сегодня мой вечер, что трон короля Лжи достался недостойному и что я должен изменить эту ситуацию, покончить с несправедливостью и низложить наглеца.

Или все это привиделось мне опять же от страха?

Лорд Нелож. А потом на арену прошествовал Лорд Нелож. Сначала он было опешил, увидев меня в кресле соискателя, но потом, видимо, даже обрадовался предстоящему развлечению. Во всяком случае, во взгляде его читались злорадство, любопытство и жалость, как у кошки, поймавшей мышь.

К удивлению своему, я отметил, что меня это ни капельки не волнует. Соискателю полагалось выступать первым. Мне не пришлось долго думать или выуживать из памяти заготовленную заранее зазубренную ложь.

История сама собой родилась у меня в голове, словно мне нашептали ее мои кумиры, стоявшие за спиной. Я говорил и говорил, в результате вышла занятная, безупречная с точки зрения композиции фантазия. Во всяком случае, самому мне так показалось. А вот подробнее, что это была за история, о чем, не могу вам сказать, как, впрочем, и обо всех остальных, представленных мною в тот волшебный вечер. И все-таки она была достаточно хороша, в этом нет никакого сомнения, поскольку я набрал целых девять баллов — рекордный результат для новичка в самом начале схватки за всю историю гладиаторских боев.