13 сокровищ
Шрифт:
Фабиан остановился, и Таня догнала его.
— Кто написал эти стихи? — требовательно спросил он.
— Не знаю. Говорю же, я просто нашла их.
— Это не смешно. Ты написала?
— Конечно нет!
— Тогда кто?
— Не знаю, — повторила Таня и перевела взгляд на дневник. — Что в нем?
— Ты ведь уже знаешь.
— Не знаю я, что там в твоей идиотской записной книжке! Не имею ни малейшего представления! Знаю лишь, что, очевидно, она много значит для тебя, и поэтому никогда в жизни не стала бы совать туда нос у тебя за спиной. — В ее глазах плескалась обида. — И ты понимаешь, что
Фабиан молчал.
— Все бесполезно, — пробормотала Таня. — Мне следовало знать, что ты в жизни не поверишь в фэйри.
— Да, я не верю в фэйри, как и всякий разумный человек на планете. Фэйри — это для малых детишек. То, что ты прочла, просто размышления в дневнике. Написанные, когда я был сильно расстроен.
Таня прижала руку к сердцу.
— Клянусь своей жизнью: я не читала твоего дневника!
— Не верю!
— Ну да! — Танино терпение наконец лопнуло. — Ты не веришь мне. И ты не веришь в фэйри, но веришь в призраков. Ты сам признался в этом после того, как мы видели в лесу Морвенну Блум. И ты веришь в ведьм, правда? Ты веришь, что живущая в лесу старая цыганка может проклясть и заколдовать.
Фабиан не сводил с нее взгляда и молчал.
— Странно, что ты с такой легкостью веришь в одни виды магии, а в другие нет, — продолжала Таня. — Еще более странно, что ты отказываешься верить моим словам. Я не обманываю тебя, Фабиан. Почему тебе так трудно поверить мне? Моя дружба значит для тебя так мало?
— Дело не в дружбе. — Ярость в голосе Фабиана заметно пошла на убыль. — Дело в том, что реально, а что нет.
— Волосы, которые ты обрезал ножом Уорика, были реальны?
— Это все цыганка, ты сама так говорила…
— Нет, это не я говорила. Ты сказал, что она в ответе за это. Я просто не стала возражать, потому что так было легче. Цыганка старается помочь нам. — Таня достала из кармана маленькую бутылочку, которую Мораг дала ей. — Это для тебя. Чтобы ты тоже смог видеть их.
Фабиан недоверчиво хмыкнул.
— Это она тебе дала? И ты рассчитываешь, что я стану пить это?
— Почему бы и нет? Тогда ты получишь доказательство.
— Доказательство чего? Того, что эта придурковатая старая карга разбирается в травах? — Фабиан усмехнулся. — Ты когда-нибудь слышала о галлюциногенах? Я могу много чего увидеть, если выпью эту дрянь! Русалок, фэйри, драконов… да что угодно!
— Почему ты так убежден, что она хочет причинить нам вред?
— Почему ты так убеждена, что она хочет помочь нам? — тут же парировал Фабиан.
— Потому что она уже помогла нам. Дала мне компас, помнишь? И вообще — зачем ей тратить силы, притворяясь, будто она помогает нам? Если бы она на самом деле хотела причинить нам вред, то уже сделала бы это.
— Если ты так убеждена, отпей сама немного, — сказал Фабиан, но что-то в голосе выдало его.
Он заколебался.
— Что?
Фабиан кивнул на бутылочку в Таниной руке, но скорее нервно, чем с вызовом.
— Испытай. Посмотрим, как оно работает.
Теперь голос у него дрожал.
— Ты не понимаешь, — медленно заговорила Таня. — Это не для меня, а для тебя. Мне этого не нужно. Фабиан, до тебя что, так и не дошло, о чем я еще раньше пыталась сказать тебе? Что означают все эти странные вещи,
Фабиан не ушел. Он не стал ни возмущаться, ни высмеивать Таню. Выражение его лица за считаные секунды сменилось от смятения к страху, надежде, трепетному ожиданию. В конце концов взгляд его ясных голубых глаз встретился с Таниным, и он сказал:
— Хорошо, я выслушаю тебя. Но постарайся говорить убедительно.
20
Фабиан пристально смотрел на маленькую бутылочку в своей ладони. Внутри переливалась густая жидкость. Таня сидела рядом, глядя на маленькие водовороты в ручье и вдыхая его свежий запах. Она рассказала Фабиану все — за исключением Рэд и подменыша, — и он выслушал ее, не перебивая. Кажется, он поверил ей.
— На следующий день после того, как моя мать умерла, — заговорил он, — я сидел на этом самом месте. Он замолчал и дрожащим пальцем указал на дерево возле ручья. — Именно тогда я и увидел ее. Уорик привел меня сюда, потому что это было одно из любимых мест матери. Ему не нужно было ничего объяснять: я понимал, что она никогда не вернется. Мы бросали в воду белые розы и розмарин; розмарин в память о ней, а розы потому, что это были ее любимые цветы. Я только что бросил последний цветок, как вдруг заметил какое-то существо, сидящее на самой нижней ветке дерева. Это была… маленькая женщина. На ней было зеленое платье и сплетенная из травы шляпа. Она… Она посмотрела прямо на меня, а потом сняла шляпу и бросила ее в воду, к розам. Я удивленно моргнул, и она исчезла. Я решил бы, что мне показалось, если бы не шляпа, все еще плывущая по воде. Я не сводил с нее взгляда, пока она не утонула.
— Ты кому-нибудь рассказывал? — спросила Таня.
Фабиан покачал головой.
— Нет, никогда. Но всегда помнил. Пару месяцев назад я описал это здесь. — Он похлопал по коричневой обложке дневника. — С тех пор я никогда не видел ничего подобного. И всегда думал, что мне просто померещилось от горя.
— Может, так оно и было, — сказала Таня. — Может, горе открыло что-то вроде окошка в твоем сознании. А может, она просто явилась, чтобы успокоить тебя. Их можно видеть, когда они сами этого захотят. И не все они плохие.
Фабиан провел большим пальцем по бутылочке, снял крышку и понюхал содержимое.
— Пахнет еще хуже, чем выглядит. — Он протянул бутылочку Тане, предлагая понюхать. — То есть совсем скверно, учитывая, что на вид это похоже на разваренную в кисель жабу.
— Пованивает, — согласилась Таня. — Мне бы не хотелось это пить.
— И мне тоже не хочется. Может, и не нужно?
Он перевернул крышку бутылочки. На внутренней стороне была тонкая палочка. Фабиан сунул палочку в бутылку и медленно вытащил ее. На конце блестела густая капелька.