13-й демон Асмодея. Том 3
Шрифт:
– Нет, мы… Монитор продолжал выдавать прямую линию. Таня подошла к нему и выключила, чтобы он не раздражал нас своим воем. – Но, как же… Как же так? – я опустил руки и посмотрел на часы. Ничего себе! Прошло уже двадцать минут от отпущенных идеальных шести на реанимацию. – Почему он умер? Что произошло?
– Не знаю, – вздохнул Саша, забирая у меня из рук неиспользованный набор для интубации. – Александр Савельевич скажет. Но пациенты иногда умирают. Мы не боги и не можем спасти всех.
– Саш, иди Вовку вызови и Белову сообщи. А я тут порядок наведу, – мрачно сказала Татьяна.
–
– Нет, – Таня покачала головой. – Сосед он мой. Всю жизнь бобылём прожил. Как родители померли, так и вовсе один остался. Даже собаки с кошкой не завёл. Хоронить за счёт посёлка будем, – на мгновение остановившись возле кушетки, она посмотрела на Славика. – Ну что же ты так неаккуратно-то? – она покачала головой и принялась снимать с него электроды и убирать внутривенный катетер. Я же тупо стоял и смотрел в одну точку, не понимая, что же мне теперь делать.
– Денис Викторович, карту для Белова заполните, – в приёмник снова зашёл Саша. – Во сколько диагностировали смерть, во сколько прекратили реанимационные мероприятия, предварительный диагноз…
– Я не знаю диагноза, – встрепенувшись, поднял на него уже более осмысленный взгляд. – Я даже предположить не могу, что с ним произошло. ТЭЛА? Да, возможно, – я нахмурился. – Массированная ТЭЛА в принципе могла привести к одновременной остановке кровообращения и дыхания. Цвет кожных покровов не изменился, а это характерный признак, так что не похоже. Скорее всего, один из тромбов улетел прямиком на дно четвёртого желудочка. Фибрилляция же была, а во время остановки ЭКГ не снимали, поэтому монитор мог и не показать. Да, так, похоже, и было, – пробормотал я, садясь за стол. Татьяна ненадолго отвлеклась от подготовки Славика к транспортировке и протянула мне официальный бланк, который нужно было заполнить для патологоанатома.
– Можно дать вам совет, Денис Викторович? – Саша сел на соседний стул, глядя, как я быстро заполняю карту.
– Говори, – ответил я, пытаясь в свой предварительный диагноз втиснуть совершенно нормальные анализы.
– Съездите на вскрытие. Белов – хороший мужик. Он вас мурыжить не будет, всё расскажет и покажет. Вы же должны знать, что с Бобровым случилось, чтобы в следующий раз хотя бы попытаться спасти, если, конечно, это вообще возможно.
– А это можно сделать? – спросил я, нахмурившись.
– Да, – Саша пожал плечами. – Во всех инструкциях рекомендуют лечащему врачу присутствовать при вскрытии, чтобы избежать недопонимания. А Белов ещё никого не выгонял. Говорю же, хороший мужик.
– Я, пожалуй, так и сделаю, – поставив точку в сопроводительных документах, развернулся вместе со стулом и бездумно смотрел, как Татьяна ловко и явно не в первый раз, подвязывает челюсть покойному и связывает руки на груди. Ну да, скоро же гипертонус мышц начнётся. – Мы вот прямо так поедем? Ночью?
– Ну не оставлять же его здесь, – вздохнул Саша. – Пока доедете, пока всё оформите, уже и утро наступит.
– Я тогда домой позвоню, чтобы Егорыч с Настей меня не ждали, – встав со стула, направился в диспетчерскую. И мне в этот момент было совершенно наплевать,
Мы выехали почти через час. Я всё время заглядывал через окошечко в салон, ожидая какой-нибудь гадости в виде поднятия трупа. Не знаю почему, но мне где-то в глубине души этого хотелось. Хотелось уничтожить нежить и уже не думать о том, что же я сделал не так. Но труп не поднялся, и мы благополучно доехали до центрального морга в Твери.
Заполнение всех необходимых документов отняло у меня ещё час, как и предсказывал Саша. За это время подошёл патологоанатом и начал вскрытие. Я же после всех бюрократических заморочек сидел в коридоре и ждал, когда мне позволят войти. Почему-то просто ввалиться в прозекторскую я не мог себя заставить. Закрыв глаза, втянул стойкий запах смерти. А ведь раньше мне было всё равно. Почему сейчас находиться здесь доставляет мне определённый дискомфорт? Что-то во мне изменилось, но сейчас не время думать об этом. Нужно сосредоточиться на более неотложных делах.
– Денис, – я встрепенулся и увидел, что в коридор выглянул высокий темноволосый мужчина лет сорока-сорока пяти на вид. У него были посеребрённые сединой виски, но тело крепкое, а мускулистые обнажённые предплечья указывали на то, что мужчина в прекрасной физической форме. – Зайди.
Белов исчез в прозекторской, а я вскочил со скамьи, на которой сидел и побежал за ним. На столе лежало вскрытое тело. На огромных весах лежал извлечённый мозг, а на полу валялся шланг, из которого тонкой струйкой к сливному отверстию текла вода.
– Что-то удалось выяснить? – спросил я, надевая маску и натягивая на руки перчатки.
– Полиорганная недостаточность, – ответил Белов и поманил меня пальцем. – А первичным был некроз поджелудочной железы. Смотри, от неё практически ничего не осталось, – и он показал мне пальцем чёрное нечто, напоминающее поджелудочную лишь формой и то отдалённо. – Он уже был мёртв, когда его привёз ваш фельдшер. Правда, сам этого не знал и почему-то ещё дышал, а сердце билось. Отсюда и нормализация анализов и всего остального. От огромных значений они пришли в норму. Я называю эту стадию «когда уже не болит». Ты не смог бы ничего сделать, даже если бы тебе хватило времени понять и поставить диагноз. Не в этот раз.
– Нет, не сходится, – я покачал головой, глядя на полностью разрушенную поджелудочную. – Он не мог бы терпеть подобную боль. Она же даже наркотиками плохо купируется, – я поднял взгляд на патологоанатома. Подозреваю, глаза у меня сейчас красные от недосыпа, как у кролика. – Да и его живот я хорошо посмотрел, но никаких перитонеальных симптомов не было, и не реагировал он никак.
– Значит, он нашёл, чем обезболить, – задумчиво проговорил Белов. – И, Денис, выясни, что он пил. Если в состав той бурды, которой он посадил себе поджелудочную, входило нечто, способное заглушить поистине адскую боль, то этой находкой ты сможешь облегчить состояние очень многих людей, вынужденных ежедневно испытывать мучительную боль.