13-й по списку
Шрифт:
Жена, Раечка, давно перестала интересовать его как женщина. Он как-то даже попытался припомнить какой она была в молодости, попытался – но не смог. Ведь почему–то он на ней женился тогда? Вот смотрит он на нее и понять не может себя, того – двадцатипятилетнего. Ни рожи, как говорится, ни кожи. Мышь серая. Лет пять тому назад она его, впервые за долгую, совместную жизнь смогла удивить. Он тогда только пришел от грудастой пышечки Анечки и сославшись на тяжелый день напрямую отправился в их с Раисой, спальню. Вдруг дверь тихонько отворилась, а на пороге она – Раечка. Привычный крендель на затылке распустила, отчего стала похожа на неопрятную ведьму, губы красной помадой нарисовала, на худющих плечах сорочка прозрачная, тоже красная, а под ней две дряхлых титюльки, словно мокрые тряпочки болтаются. Павел Сергеевич от удивления выпучил глаза, а Рая, ошибочно приняв его выражение лица за восхищение, встала на цыпочки и подняв вверх иссохшие
Сейчас, сидя за рулем своего престижного авто класса люкс, Павел Сергеевич отчего-то вспомнил этот нелицеприятный эпизод из своей жизни, но смеха, или даже улыбки он у него не вызвал. Он никогда раньше не думал о разводе, и вот только сейчас эта мысль впервые посетила его. Впрочем, он не удивился – рано или поздно это должно было произойти. Он разведется с Раисой, отправит ее жить обратно в деревню, назначит пенсион, небольшой, но вполне достаточный для престарелой, одинокой женщины без амбиций, а сам женится на секретарше Тамаре. Тома – вот та женщина, в объятьях которой ему хотелось бы дожить свой век. Молодая, красивая, умная – истинное украшение любого, уважающего себя мужчины. О никакой любви речи, само собой, идти не может. Он давно забыл, что это значит, а Тамара достаточно прозорлива, чтобы не требовать от него руки и сердца. Да и вряд ли ей любовь та нужна. Деньги – вот что движет этой красоткой, а он и не против. Павел Сергеевич привык платить по счетам и сделка для него – что псалтырь для монаха, вещь почти священная. Вспомнив о любовнице, Павел Сергеевич вдруг почувствовал непреодолимо – острое желание женского тела и мельком взглянул на тяжелые золотые часы. Второй час ночи, а следовательно Томочка, как он ее ласково называл, уже давно спит. Она очень бережно относилась к своему здоровью и внешности, а потому не пила кофе, не увлекалась алкоголем, не курила и всегда вовремя ложилась спать. Ее внешний вид был основным источником немалого дохода и этот источник она лелеяла как зеницу ока. Но женщину хотелось, с этим успешный предприниматель ничего поделать не мог, потому время от времени позволял себе потратить несколько тысяч на дешевых проституток, дежуривших круглосуточно по всему городу. Свернув уже к знакомому ночному клубу, он притормозил. Несмотря на сильный ветер и колючий снег вперемешку с дождем, к машине тут же подбежали несколько девиц, наперебой предлагая свои услуги. Он выбрал сисястую брюнетку Лоло, поманив пальцем услужливо распахнул дверцу. Красотка тут же плюхнулась на пассажирское сиденье и назвала цену. Остальные, менее удачливые жрицы любви синхронно отошли от автомобиля потеряв к нему всякий интерес. Павел Сергеевич хорошо знал расценки на предлагаемый товар и достав пухлое портмоне вынул несколько новеньких купюр. Денег оказалось вдвое меньше, чем девушка запросила вначале, но она ничуть не смутилась и выхватив бумажки из толстых пальцев кивнула. Запрятав полученный гонорар в глубокое декольте, девица тонкими, все еще ледяными пальцами принялась расстегивать ширинку дорогих штанов. Сняв для удобства ремень безопасности, Павел Сергеевич, нажал на педаль и машина медленно покатила по мокрому асфальту, выискивая укромный уголок, в то время, как губки и язычок Лоло уже умело ласкали набухшие чресла хозяина жизни. Автомобиль тряхнуло на выбоине, девушка слегка прикусила острыми зубками крайнюю плоть восставшего члена. Павел Сергеевич грубо выругался и отвесил звонкую оплеуху по черноволосой головке. Привыкшая за свою карьеру к подобному выражению недовольства, девица отреагировала на грубость лишь тем, что нежнее и более напористей принялась за работу. Вот и переулок, в который следует свернуть для того, чтобы можно было остановиться и полностью расслабиться. В этот момент огромная фура, возникшая буквально из ниоткуда, на полной скорости врезалась в уже сворачивающий с главной дороги автомобиль, и сверкающий в свете фонарей «мерин», сделав несколько головокружительных кульбитов в воздухе, упал на трамвайные пути вверх тормашками, бешено вращая колесами.
Смерть стояла на перекрестке, бесстрастно наблюдая за происходящим. Спустя всего несколько минут, на место ДТП примчался патруль ДПС, а следом и «неотложка». Старуха заглянула в искореженный салон и убедившись в том, что девушка мертва бросила взгляд на правозащитника. Его уже вытащили из густо забрызганного кровью салона и теперь он лежал на мокром, голом асфальте, со спущенными штанами и широко открытым ртом, пытаясь
– Рая …,– едва шевеля синеющими губами прошептал Павел Сергеевич, – Рая…
Смерть нагнулась, над неподвижным уже телом, коснулась корявым пальцем губ умирающего. В тот же момент изо рта любителя денег и женщин хлынул поток густой, горячей крови …
Рядом с ним, странно улыбаясь, лежал труп Лоло. Деньги, выпавшие из разорванного лифчика, подхватил все еще беснующийся ветер, унося их по темным переулкам.
3) Анна Чулкова 04:23
Следующий пункт по списку оказался обычной, краевой больницей. Смерть бесшумно скользнула в палату и присела на обшарпанный табурет, аккурат напротив громко стонущей, еще совсем не старой женщины. Несчастная на мгновение затихла, словно прислушиваясь к чему-то, а затем, превозмогая очередной приступ нечеловеческой боли слабо позвала сестру:
–Таня, Танечка-а-а…
По коридору торопливо зашлепали резиновые тапки и вскоре в палату вошла совсем молоденькая практикантка:
–Что опять, теть Ань? – устало, но без раздражения в голосе спросила девушка, – я же говорю – нет обезболивающих. У меня все строго по назначению. Попросите родственников – пусть купят.
– Нет-нет, Танечка, – голос пациентки заметно дрожал, – я помню… просто замерзла что – то, похолодало как-то сразу. Может там форточка открылась, глянь, ветрище-то вон какой.
Девушка подошла к окну и осмотрела плотно закрытые рамы:
– Вам показалось, теть Ань, наверное, Вас просто морозит. Я сейчас еще одно одеяло из сестринской принесу, только не кричите так громко, пожалуйста. У меня в восьмой «тяжелый» лежит, после операции, только заснул…
– Спасибо, доченька, я постараюсь. Больно мне очень…
Сестричка вышла из палаты, а Старуха, поднявшись с табурета подошла к окну и устремила глазницы в месиво ночи. Снег с дождем прекратились и теперь небо сверкало мириадами звезд – далеких, холодных, недосягаемых. «Совсем как у нас» пронеслась мысль и тут – же затерялась в немом пространстве вселенной. В комнату вернулась практикантка и бережно накрыв Анну вторым одеялом торопливо покинула палату. Смерть вернувшись вновь присела, но уже на кровать. Женщина на мгновенье замерла и уставилась прямо в черные дыры на белом, светящемся первозданной белизной, черепе:
– Ты – ы – ы…,– испуганно выдавила она из себя, – ты пришла – а – а…
– Пришла, заждалась небось?
– Заждалась, – уже спокойно согласилась умирающая, – а все равно страшно…
К ее удивлению боль внезапно прошла, и она с облегчением вздохнула:
–…это уже все?
– Нет, ты еще жива, если ты об этом.
– А когда?
– Скоро уже, – Старуха вновь бросила взгляд на окно, – потерпи чуть.
– Знаешь, а мне совсем не больно сейчас. Даже странно немного от этого… я уже стала привыкать к боли.
– Разве можно к ней привыкнуть?
Смерть говорила тихо, едва уловимым шорохом, без эмоций, но в то же время голос ее завораживал, успокаивал истерзанную муками душу Анны Чулковой. За бесконечно долгие дни, проведенные в онкологическом отделении, это был ее первый посетитель. Или посетительница? Анна не знала как правильно, но это не было важно сейчас. Важно было то, что она ждала ее, ждала точно также, как двадцать семь лет назад ждала Максима – первую и единственную любовь, всей ее непутевой жизни, пошедшей наперекосяк после того, как он, все–таки не пришел, бросив на пятом месяце беременности в грязной общаге монтажного техникума. Потом она ждала сына…из тюрьмы… но, видимо, не судьба…
– Можно…у меня всю жизнь болело – сначала душа, потом тело…
– Что ж ты не берегла себя совсем?
– А как? Алешка рос без отца, кормить как-то надо.
– Замуж почему не пошла? К тебе же Юрка Горовой сватался, хороший мужик.
– Ты и про это знаешь? – в слабом голосе не прозвучало удивления. – Я Максима ждала, любила, наверное…
– Я вот и говорю – не берегла. А сейчас любишь?
– Не знаю…Далеко все так вдруг стало, словно вовсе и не было…
В комнату тихим шагом вошла Танечка:
– Ну как, теть Ань, согрелись?
– Да, доченька, спасибо. Мне бы только водички попить.
Девушка взяла с тумбочки пластиковый стаканчик и приподняв свободной рукой голову больной аккуратно поднесла к пересохшим губам:
– Только много не пейте, Вам нельзя.
– Мне теперь все можно, Танечка…Разреши мне до дна?
– Пейте…
Забрав с собой опустевший стакан сестра, так же тихо, удалилась.
– А она тебя не заметила.
– Нет. Меня может видеть только тот, чей час настал.