14 дней на любовь
Шрифт:
Вера вовсю занимается готовкой блюд к празднику, рассказывая, какое меню она запланировала. Безоговорочно соглашаемся, тут же помогая ей на кухне. Вовлекаюсь в разговор девчонок, смеюсь почти искренне, потому что на душе, как и прежде противно ворочаются чёрные кошки, не на минуту не давая забыть о Романе.
Он в столице, здесь, кажется, я даже чувствую, что он рядом, почти ощущая любимый запах. Но вовремя понимаю, что это всего лишь иллюзия, моё желание присутствия Фирсова в моей жизни, несмотря на то, что разум полностью осознаёт — Ромы нет и больше никогда со мной не
Все его звонки остались без ответа, но после того, как я включила телефон, позвонить Рома больше не стремился. Иногда посматривала в ожидании на телефон, желая получить хотя бы сообщение, но ничего не происходило. У меня был его номер, но заветные цифры набрать я не решилась, потому что не понимала, что мы вообще можем друг другу сказать.
— Анька, собирайся! — Ирка дёргает за руку, утаскивая меня в комнату. — Съездим в одно место. К моей однокласснице, Ленке, просто увидеться на пару часов, потому что завтра она уедет к родителям.
— Впервые слышу о Лене, — потупив взгляд, стараюсь припомнить хоть какую-то информацию, но тщетно.
— А я не рассказывала? Странно, — Ирка поджимает губы, задумчиво постукивая пальчиками по губам. — В общем, надо съездить.
— Может, ты сама, а я подожду здесь? Вере помогу приготовить салаты и стол накрыть.
— Нет-нет, ты со мной. Обязательно. Одевайся, — расстёгивает мой чемодан, выворачивая на кровать вещи. — Давай.
— Так уже пять, успеем вернуться?
— Конечно, — фыркает, словно я сейчас задала самый идиотский вопрос на свете. — Тут не далеко. И надень своё золотое платье.
— Зачем? — сжимаю в руках любимый наряд, сминая кулачками ткань.
— Ну там у неё типа вечеринка с близкими друзьями. Немного побудем и уедем. Она очень просила, Ань. Мы несколько лет не виделись, — подруга складывает ладошки с мольбой в глазах, и я покорно соглашаюсь, начиная одеваться.
Через полчаса мы готовы. Ирка, словно на важный приём вырядилась, даже успела причёску сделать и нанести плотный макияж, что ей несвойственно. У подъезда ждёт такси, готовое отвезти нас к однокласснице Ирины.
Глава 24
Роман
Самолёт садится в аэропорту столицы вечером, медленно возвращая меня в бешеный ритм Москвы. Послезавтра новый год, улицы украшены мигающими огнями, на главной площади красуется огромная ёлка, и тихо падает снег, который уже ночью будет безжалостно счищен коммунальщиками.
Вхожу в отцовский дом, с грохотом скидывая сумки возле порога. Где-то на втором этаже слышу щебетание Лизы, которая все выходные не брала трубку, видимо, опасаясь моего гнева. Она не знает, что я должен прилететь сегодня, чувствуя себя в полной безопасности.
Медленно поднимаюсь по лестнице, тут же улавливая второй женский голос — Вероника Сёмина. Что ж, сейчас я грубо разрушу всю эту ванильную идиллию, выплеснув весь накопившейся во мне гнев на двух идиоток.
С силой открываю дверь малой гостиной, в которой, уютно устроившись перед камином, расселись Лиза и Вероника, что-то шумно обсуждая.
Взгляд обеих меняется
— Ты, — указываю на Сёмину, — пошла вон! И не смей больше появляться в этом доме не при каких условиях. Вышвырну не задумываясь, лишь бы только не видеть.
— Рома! — вскакивает Лиза.
— А ты — закрой рот! — указываю на сестру, которая прямо сейчас осознаёт, что её брат в бешенстве и не стоит перечить, потому что будет ещё хуже. — Я жду! — смотрю на Сёмину, поторапливая в действиях.
Соскакивает с места и, промчавшись мимо меня, с шумом сбегает по лестнице, чтобы уже через пару минут я услышал звук закрывающейся входной двери.
— Ты хоть понимаешь, что ты сделала? — надвигаюсь на Лизу, которая испуганно пятится назад. — Я ведь спрашивал, Лиза, спрашивал, одна ли ты прилетела. Ты заверила, что да. Так уверенно, что я поверил. Поверил своей родной сестре, которая не могла обмануть. Ваша афера с Сёминой разрушила отношения с женщиной, которую я люблю. Я потерял всё в тот самый момент, когда ты отдала ключ от моей квартиры своей подруге.
— Ром, я не знала… — сестра начинает плакать, тихо, чтобы не провоцировать меня на ещё большую злость.
— Чего ты не знала? Что твоя подруга шлюха, перескакавшая на членах всех моих знакомых? Что она лежала под каждым в то время, когда я впахивал в холдинге и летал на переговоры? Такую жену ты для меня хотела? Такого мне желала? Мне — своему родному брату? С каких пор твоя, слабая на передок подружка, стала для тебя всем? С каких пор родная кровь ничего не значит? Ты ведь каждый раз, при первой же проблеме бежишь ко мне и просишь о помощи. Всегда.
— Прости, Рома…
— Прости? Прости не поможет склеить то, что вы так легко разрушили, не может вернуть мне Аню, которой Сёмина наговорила кучу дерьма, не являющегося правдой. Иногда нельзя исправить всё одним «прости», недостаточно одного слова, чтобы вернуть человека, — прикрываю глаза, тяжело выдыхаю, избавляясь от своей злости прямо сейчас. — С этого момента помощи от меня не жди. Иди со своими проблемами к отцу, к матери, к подруге, которую ты ставишь выше нас всех, но не ко мне. Не появляйся мне на глаза до тех пор, пока не докажешь, что можешь быть человеком, способным осознать ценность семьи, — почти выхожу, задерживаясь в дверях. — И чтобы эту мразь я даже близко рядом с домом не видел.
С силой хлопаю дверью так, что, кажется, стены содрогаются. Добравшись до своего кабинета, оседаю в кресло со стаканом виски, чтобы хоть немного отпустило напряжение последних дней.
Откидываюсь на спинку, прикрыв глаза, снова вспоминая мою золотую фею.
Глухая боль, пульсирующая в груди, не позволяет спокойно дышать вот уже третий день. Болезненная пустота, которую я ничем не могу заполнить, забить, заткнуть, изводит, выворачивая меня наизнанку.
Я бы сейчас всё отдал, чтобы Анюта была рядом. Здесь. Со мной. Улыбалась, влюблённо пожирая меня янтарными глазищами, в которых я, не задумываясь бы утонул, даже погиб, если бы она приказала.