15 свиданий Алены Михайловны

Капуста длинным, изящным завитком свисала с носа Петра. Всё, как он любит. Насыщенные бордовые капли расплывались живописными пятнами по белоснежной ткани его рубашки, а кусочек вареного картофеля идеально оттенял темно-синий цвет галстука мужа.

Я встряхнула кастрюлю ещё раз и аккуратно отставила её в сторону.

– Истеричка!
– последовал ответ на мое вполне обоснованное действие.

Это он зря! Вслед за борщом ему на голову отправилась и моя любимая паста карбонара.

И вот теперь я была действительно близка к истерике.

А ведь еще десять минут назад, я хотела накормить мужа ужином, поделиться впечатлениями дочери об общежитии колледжа, куда она заселилась сегодня утром, и поговорить о втором медовом месяце и праздновании шестнадцатой годовщины нашей свадьбы.

Но Петр меня опередил.

– Алён, присядь, - спокойно произнес он, снял пиджак, отбросив его на диванчик, и сел за стол, явно не собираясь переодеваться во что-то домашнее.

– Мы куда-то идём?
– в предвкушении улыбнулась я.
– А почему ты не позвонил? Я бы не готовила ужин.

– Нет, Ален, не идём. Нам нужно поговорить.

– О чём?

Мой внутренний измеритель тревожности вздрогнул, но остался на низкой отметке. С дочкой все было в порядке, сам Петр сидел передо мной, со всем остальным можно справиться.

– О нас.

Тут меня ещё раз встряхнуло.

Не от слов, от тона его голоса. Который вопил о том, что с "нами" точно что-то не так.

– О нас?
– преувеличенно беззаботно уточнила я, но внутренне подобралась.
– Конечно, давай.

Я присела за стол, растянула губы в улыбке, протянула руку, чтобы прикоснуться к запястью мужа. Жест нашей близости, который мне безумно нравился. Но в этот раз Петр отстранился, довольно резко сменив положение.

– Алёна, я так рад за Аську. Она мне тоже звонила. Обещала присылать фото каждый день и делиться всеми новостями. Знаешь, это так воодушевляет. Все эти новые эмоции, ощущения. Совершенно новая жизнь.

От сердца моментально отлегло. Господи, он просто тоже перенервничал из-за отъезда дочери. Я облегчённо выдохнула и попыталась дотронуться до мужа ещё раз. Но он вновь не дался, извернувшись похлеще ужа.

– И я подумал, Ален, ведь это и наш с тобой шанс. Попробовать всё заново.

– Я только за! Вот поужинаем и можно начинать.

– Что?

– Ну… Пробовать, - я игриво подмигнула мужу.

– Кажется, ты не поняла, - Петр нервно затеребил галстук в попытке его ослабить.
– Я о том, чтобы расстаться на время.

– На какое время?
– сердце бешено затрепыхалось в груди, в глазах потемнело.

– Пока не поймём, куда двигаться дальше.

– То есть, - с трудом перевела дыхание я, - пока ТЫ не поймёшь?

– Алён, не будь эгоисткой, - огрызнулся муж.
– Я не хочу, чтобы лет через десять ты предъявила мне, что потратила на меня свои лучшие годы.

И тут у меня полыхнуло!

– А ты уверен, что я не могу предъявить тебе это сейчас?
– сквозь обиду, мгновенно

сковавшую сердце, холодно проговорила я.

– Уверен, - безапелляционно отбрил меня он.
– А вот свой потенциал я так и не раскрыл до конца! И пока у меня достаточно сил, я не хочу...

Я словно в прострации поднялась, подошла к плите, сняла крышку с кастрюли с борщом, взяла её в руки, вернулась к Петру и резко перевернула её над его головой.

Паста идеально дополнила образ.

Петр вскочил, мотнул головой, стряхивая с себя наш ужин.

– Поговорим, когда ты будешь в адеквате.

– Что?!!
– сорвалась я на крик.
– Я и так в адеквате! И я не виновата, если у тебя не хватило смелости сказать, что ты меня бросаешь!

– Успокойся и не передергивай. Если включишь мозги, то поймешь, о чем я. И не вздумай вмешивать в это дочь. Это только между нами.

А дальше он просто развернулся и вышел из кухни.

А что так было можно?

Я открывала и закрывала рот, не понимая, что мне делать. То ли бежать за ним следом, то ли погромче послать куда подальше.

Но вместо этого я схватила со стола свою любимую сахарницу, размахнулась.

Бросок.

Удар об стену и одновременный хлопок входной двери.

С началом свободной жизни тебя, Алёна Михайловна…

Я всхлипнула, собираясь разрыдаться, но не успела, потому что телефон на окне завибрировал, но мелодии не прозвучало, а на такое у меня запрограммирован только один контакт!

– Артур! Привет!

– Петька помер?
– без предисловий начал мой тайный контакт.

– Ну что ты такое говоришь!
– возмутилась я, хотя внутренний бесеныш согласно захихикал и бодро закивал.
– Нет, - отрезала я.
– Но кое-что изменилось, да.

– Меня вывели из бана?
– удивлённо хохотнул Артур.

– Ага, естественным путем.

– Которым из? Я знаю несколько. И предпочел, чтобы каким-нибудь почище, - продолжал безжалостно стебаться он.

– Фу, Артур!

– Неужели самым грязным?
– ехидно уточнил мой бывший одноклассник, но почти сразу же обеспокоенно добавил: - Алёнка, что случилось-то?

Конечно же, мне захотелось схватить лопату и перекидать на него хотя бы часть того дерьма, в котором оставил меня муж. К несчастью, я была классной женой, и предупреждение "не выносить сор из избы" было выбито у меня на подкорке.

Я тяжко вздохнула и почти по-шпионски сказала:

– Это нетелефонный разговор, Артур. Давай встретимся завтра. На прежнем месте.

– Селезнёва, ты в своем уме? Я ж помру до завтра! Колись, немедленно!

– Я тебе не орех, Хромов. К тому же завтра, возможно, у меня будет больше информации. Всё, пока!
– я нажала отбой, чтобы не дать искушению овладеть мною с новой силой и не сдать Петьку со всеми потрохами.

Ага, имя мужа внезапно обрело свой сакральный смысл.

В суп тебя, Селезнёв! Неощипанного!