1647 год. Королева Наташка.
Шрифт:
Хотя… С волками жить — по волчьи выть. Вдобавок не подтвердились все мои представления о иерархии между двумя попами. Обычно как? Один главенствует, второй поддакивает, а то и прислуживает… А эти вели себя, как два матерых ловеласа. Ухаживали за мной (оба, причем умело). Черт побери, я посланника считала девственником, не умеющим с женщинами обращаться. Обменивались невинными остротами и скользкими намеками. Жаль, не узнала заранее, какой был день — постный или скоромный? Спиртовую настойку парочка распивала на равных и мясным тоже не пренебрегала. Мне вместо крепких напитков достался симпатичный огуречный салатик и всего остального понемножку. Короче, влипла капитально… Что говорить — без понятия.
Когда
— Et Curios simulant, sed bacchanalia vivunt (притворяются куриями, а живут как вакханты), — благодушно цедит интернунций прихлебывая (!), словно слабенькое винцо, как минимум 60-ти градусную настойку…
Пробую проследить предмет интереса — ничего особенного. Что в закрытых купальниках — воспитуемые, а те что в обычных — наши девчонки. Наверное, днем прилетели. Некоторые — уже без… Загорают. Ну, и что?
— Natura non nisi parendo vincitur (природу побеждают только повинуясь ей), — отбивает подачу иезуит.
— Fortis imaginatio general casum vinces (сила воображения порождает события)? — не то спрашивает, не то утверждает папский посланник.
— Mens sana in corpora sano (в здоровом теле здоровый дух), — опять выдает иезуит, думая о чем-то своем.
— In necessariis unitas, in dubiis libertas, in omnibus caritas (в необходимом — единение, в сомнительном — свобода, во всем — любовь)? — будто подначивает оппонента интернунций. И — как кольнет меня взглядом!
Это он напрасно сделал… Я как раз салат прикончила и размышляла — что бы ещё сожрать? Аппетит на верхотуре разыгрался — жуть. Ну, и уставилась на него, не меняя выражения лица, как на свежую котлету. А что? Так меня папа, совсем маленькую, учил кота взглядом укрощать. Хороший у нас тогда жил кот. Один из первых в поселке. Мышелов. Жалко, шкодливый до ужаса… Маму — снисходительно терпел. Меня — в упор не видел. А папу — уважал. Всего одного раза хватило… Помню, мы ужинали. И только хвостатый прицелился со стола кусочек стянуть, а папа его за шкирку хвать! Тряхнул, животное всем телом обвисло. Поднес к лицу и молча сделал выражение — «Какой вкусный, сейчас тебя съем!». Вот как у меня, сейчас. Это нетрудно, просто надо вместо кота четко представить своё самое любимое блюдо (по-настоящему, как наяву) и оно само появляется. Мама так не умеет. А я — смогла! Говорят, ещё полезно пошипеть, но и того хватило. Несчастный зверь потом с неделю от меня везде прятался. «Удав Каа» прятаться не стал… Больше минуты играл со мною в гляделки и, наконец, выдал в пространство, по прежнему не отводя взгляда:
— Aetas parentum pejor avis tulit nos nequiores (поколение отцов, что хуже дедовского, породило нас, еще негоднее), — пришлось рассмеяться. Тяжело человеку с пресмыкающимися взглядами бодаться. Или это комплимент? Вот тебе и галантность, в холодный пот бросило…
— Quod non licet feminis, aeque non licet viris. (что не позволено женщинам, то не позволено и мужчинам)! — к чему иезуит припомнил нам формулу римского права, равняющую мужчин и женщин в бракоразводном процессе — тайна. Но, обстановка разрядилась. А интернунций глазки-иголки спрятал, до удобного
Аж передернуло… Решено! Гадов я не ем… Наверняка он ядовитый… Худой мир лучше доброй ссоры.
— Скажите, Natalie, а вы лично боитесь смерти? — это иезуит спросил? Да они сговорились! Я едва только расслабилась… И тут… Выждали момент для главной темы. Господи (которого нет), как выкручиваться?
— А что такое смерть? — уф-ф! Спасибо урокам дяди Левы — навык отвечать вопросом на вопрос иногда незаменим. Святые отцы переглянулись и дружно пожали плечами. Счет «один-один». Никто этого не знает…
Задним числом, я ужасаюсь собственной наглости… и тихо преклоняюсь перед интриганским талантом Барона. Суметь тесно свести участников рандеву и просчитать их поведение в краткосрочной и долгосрочной перспективе «к вящей славе господней» — натуральная чертовщина… Подтверждаю, как сертифицированная Drude. Я сама ещё не знала, о чем буду говорить и как интернунций на мой «эксклюзив» отреагирует, а тот — угадал заранее.
Фриц, кстати, извиняться за подставу даже не подумал… «Das gefaellt mir nicht (это мне не нравится)» — всё его «объяснение». Можно подумать — что я, в обществе двух зловредных попов, захлебывалась от счастья! С другой стороны, если иезуиты консультировали Фрица заранее, можно считать, что план интриги завершен удачно. Моральный ущерб отдельно взятой беременной женщины его вполне стоит. Пришлось согласиться… Из рук своей собственной креатуры (Фрица) попы такую пилюлю вряд ли бы стерпели, а от меня — пришлось. Итак! Перевожу случившееся, с дипломатического языка — на русский. Два старых козла (очень мягкий эквивалент термина от моего внутреннего голоса), не стесняясь моего общества, обидняками, рассуждали — не следует ли рассматривать присутствие на этом свете некоей Natalii, как помеху интересам Церкви? Вероятно, это давний спор, но теперь меня удосужились поставить в известность. Громадное всем «мерси»… Убедившись, что наглая дура намеков не понимает, иезуит раскрылся. Задал тот же вопрос уже напрямую. Понимаю ли я сама, насколько и чем я рискую? Соображаю ли, сколько тут кроме меня охотниц занять место королевы? Делить постель с Фрицем?
Представляете? Это, оказывается, не я полуголых девок интернунцию по его просьбе показывала… Это он (!) меня мягко наводил на мысль, как легко оказаться лежащей в прозрачном саркофаге. И как много желающих (среди упомянутых девок в том числе) лично меня там увидеть… Заранее демонстрировал ужас и содрогание. Возможно даже не притворялся, настоящие эмоции действуют заразительнее. Уж не собираются ли они через посредство меня на Фрица давить? И не послал ли он уже эту сладкую парочку подальше? Интересная мысль. Если допустить, что в Риме считают меня ушлой и энергичной «брачной аферисткой», голодной до власти, то подобная перспектива (крушение всех жизненных планов), с точки зрения церковников — отличный шантаж. Власть, как им известно — самый сладкий наркотик.
Блин! Как представила — Фриц подает с поста «императора» в отставку. Мы сдаем дела и летим ко мне в Ангарск… И снова — обычная, нормальная, человеческая жизнь. Жалко потерянного года, но могло быть хуже. Пропадай пропадом Европа, со всеми её закидонами. Счастье неописуемое! Глаза сами закрылись и чувствую — улыбка до ушей… Настроение подпрыгнуло выше облаков. Открываю глаза — а рядом те же самые рожи. Ну, как не поделиться с ними радостью? Свобода! Фрицу наконец надоело изображать средневекового владыку и строить «феодализм с человеческим лицом»… А он стеснялся мне в этом признаться. Господи, кайф-то какой! Черная работа практически сделана. С новым координатором проекта «Wurf nach Sueden» Рим наверняка договорится… Или нет?