1876

Видал Гор

Мы ходили смотреть на нее с полковником Бэрром, и оба восхищались ею. На протяжении по крайней мере двух поколений это была самая выдающаяся актриса Америки. Еще очень молодой она прервала свою сценическую карьеру, выйдя замуж за рабовладельца с Юга. Этот специфический институт привел ее в такой ужас, что она из актрисы превратилась в неистовую писательницу. Теперь она живет в Филадельфии. Не узнав ее, я лишился возможности поговорить с ней о днях минувших.

Зато после обеда я наговорился о днях нынешних с Дениз (в этой крошечной столовой

мужчины не засиживались за столом). Мы устроились на маленьком диванчике. Остальные гости предпочитали стоять. Вообще было такое ощущение, что сейчас войдет кондуктор и потребует билеты.

— Эмма сказала, что она приедет в Ньюпорт в июне, если вы не станете возражать. Значит, я просто обязана заставить вас сказать «да». Я пущу в ход любое оружие.

Такой стремительной атаки я не ожидал.

— Ноя тогда буду в Вашингтоне, а потом, видимо, отправлюсь в Цинциннати на конвент…

— Вы же не потащите Эмму с собой в Цинциннати? Вы не можете быть столь жестоки. К тому же Вашингтон в июне все равно что Каир в августе.

— Нет, нет. — Вообще-то я рассчитывал, что в следующем месяце Эмму пригласит погостить у себя миссис Астор, пока я с головой окунусь в предвыборные дела. Но на сегодняшний день таинственный розарий помалкивает.

Дениз в таких делах умеет быть деликатной, она хорошо понимает, что меня беспокоит.

— На следующей неделе вы оба возвращаетесь в Нью-Йорк. Почему бы Эмме не остановиться у меня в «Брунсвике»? Вы поедете в Вашингтон, а она останется со мной, пока не определятся ваши дальнейшие планы.

— Если она захочет, то почему бы…

— Она захочет, конечно, захочет! — Дениз просияла от счастья, настояв на своем. Я поискал глазами Эмму, чтобы получить ее согласие. Однако в салоне ее не было.

Дениз увидела, что я озадачен, положила свою руку на мою.

— Эмма с Биллом. В кабинете. — Она показала мне на дверь, обтянутую красным бархатом. — Не волнуйтесь. Мы знаем, что делаем.

— Хотел бы язнать, что вы обе затеяли.

— Ничего страшного, уверяю вас. Не могу дождаться, когда мы вместе окажемся в Ньюпорте! Это будет рай на земле — для меня.

— И для него тоже?

Дениз улыбнулась.

— Должна сказать, мы… Билл и я… у нас все хорошо, как никогда. Не знаю почему. Впрочем, ни одна женщина не понимает своего мужа.

— Думаю, все обстоит как раз наоборот.

Дениз предложила мне заглянуть в кабинет.

— Как бы случайно, конечно. Посмотрите, как вершится заговор.

Несколько озадаченный, я подошел к красной двери, стараясь в тесноте не отдавить кому-нибудь ногу.

За красным занавесом оказался крошечный кабинет, этакий кубик, почти целиком заполненный столом красного дерева, за которым, точно президент корпорации, восседала Эмма; она смотрела на Сэнфорда серьезно, нахмурившись. Он сидел напротив Эммы, спиной ко мне.

— Вы уверены, что это сработает? — В голосе Сэнфорда слышалось сомнение.

—

Абсолютно. — Голос Эммы звучал твердо. Затем она подняла глаза, увидела меня и улыбнулась. — Папа, мы создаем президентов. — Сэнфорд вскочил на ноги. Он казался возбужденным. — И кандидатов в президенты, добавила она.

— Ваша дочь хочет, чтобы я занялся политикой.

— Только потому, что сама не имею такой возможности! — Эмма встала. — Это так несправедливо — отстранение женщин. — Говорила она вполне серьезно; к моему удивлению, Эмма заразилась африканской лихорадкой, как Блейн и все прочие.

По дороге в нашу жалкую гостиницу Эмма посвятила меня в детали заговора, который они замыслили с Дениз.

— Сэнфорд знает, что он мне не нравится, а ты его презираешь.

— Это слишком сильно сказано. — Мы говорили долго, уличные пробки задержали нас на целый час. Ночью было светло, как днем, тысячи людей высыпали на улицы. Почти все были пьяны. Праздник.

— Так или иначе, Дениз хочет, чтобы я его очаровала.

— Думаю, ты давно это сделала.

— Ты имеешь в виду цветы? Те чары улетучились, когда мы с Дениз подружились и он почувствовал, что мы его избегаем.

— А сегодня?

— Дениз хочет подготовить его к летнему сезону. Чтобы oh проникся ко мне расположением.

— Я не часто говорю с тобой по-отцовски, Эмма, но ваша заговорщическая деятельность меня пугает.

— Пугает? — В тусклом свете газовых фонарей, освещающих рекламу «ИЛ.Бейкер, знаменитая машина для переработки сахарной кукурузы на выставке Столетия», я не видел ее лица. Эмма перешла на французский. — С какой стати? Конечно, мы с Дениз сумеем держать его в руках. Мне кажется, я была очень убедительна.

— Предложив ему заняться политикой?

— Более того. Я сказала, что он должен работать на Блейна. Я сказала ему, что, если потребуется, я помогу устранить из борьбы сенатора Конклинга.

— Историей с Кейт?

— Да. Она немало мне рассказала на улице Дюфо.

Я был шокирован и не скрыл этого.

— Пайа, — твердо сказала Эмма. — Тебе сенатор Конклинг не нравится. Кейт не моя подруга. А я ничего не могу поделать со своей страстью к Блейну. Так почему же не впутать в это Сэнфорда? Сработает ли это, спросил он. Я ответила, что абсолютно уверена. Вообще-то мне все это безразлично. Важно удалить его из Ньюпорта на июнь, пока я там буду.

— А ты коварна,· Эмма.

На ее лицо упал свет ярких огней летнего театра; она улыбнулась и сжала мне руку.

— Не волнуйся, папа. Твой губернатор Тилден должен побить моего месье Блейна.

— Молю бога, чтоб так было. Конечно, я не думаю, что твой заговор что-нибудь даст в политическом смысле. Не могу себе представить Сэнфорда в роли политического интригана. Но если ты устранишь его из Ньюпорта на то время, пока мы там будем, то прими мои благословения.

Эмма спросила, одобряю ли я ее намерение остановиться в «Брунсвике» у Дениз.