1894. Часть 2
Шрифт:
– Я понимаю, водка - ваша национальная гордость, ваш символ, но я приглашаю вас к себе в клуб на чай и игру в бридж, - испугался сэр Алек, - Тем более, что мистеру Ершову необходимо беречь здоровье после тяжелой раны.
– Мистер Ершов на прошлой неделе перепил двух морских офицеров, - не согласился Сазонов.
– Да! Только потом я с трудом добрался до посольства, и весь следующий день лежал с больной головой. Что касается проигравших, то, по слухам, они голышом залезли на памятник в порту и до утра буянили, обещая перелюбить всех, собравшихся на площади, женщин легкого поведения, - изложил свою версию событий Ершов.
– Как же тогда вам удалось победить?
– удивился Сазонов.
–
– И все-таки, мистер Ершов, вы разрушили легенду, будто невозможно перепить моряка. Осталась вторая. Говорят, будто в кулачной драке моряк стоит полдюжины сухопутных драчунов, - пошутил сэр Алек.
– Пустое! Мой друг, поэт и музыкант Бузов перепьет любого моряка и набьет морду дюжине матросов. Нет никого драчливее, чем люди искусства, пьют же они на порядок больше остальных, - засмеялся Ершов.
* * *
Игроком в бридж Ершов оказался никудышным, он проиграл своим партнерам сотню фунтов стерлингов.
* * *
Через месяц Ершов закончил свои дела в Лондоне, подписав протокол в форин-офисе и договор на поставку пулеметов с Максимом. Пулеметы Максим навязал под британский патрон, зато отгрузили их в Гонолулу сразу же после первого транша. Сазонов смог получить все, интересующие его ведомство, данные о производстве истребителей Ярроу и отбыл в Рим на новое место службы. Единственным веселым происшествием были торжества по случаю открытия Тауэрского моста на котором присутствовал принц Уэльский. Пока все слушали проникновенную речь принца, Ершова похитили. Леди Винтерс освободилась от домашнего ареста и впервые за три недели появилась на публике. Николай не успел опомниться, как оказался в какой-то подсобке в объятиях Сабины. Она молча и яростно изнасиловала его и исчезла. На пароходе, перед самым отплытием, казак, проверив каюту Ершова, вышел с такой хитрой рожей, что Николай мгновенно заподозрил неладное. Сабина в белоснежном неглиже восседала на маленьком уютном диванчике, довольная своей новой проказой.
– Не беспокойся, я зашла в гости, моя каюта рядом.
Два часа спустя, измотанный до изнеможения, Николай попытался образумить леди Винтерс.
– Я не смогу обеспечить тебе даже минимального комфорта. Петербург, Берлин, Вена, Париж. Пять дней в дороге, десять-двенадцать дней на переговоры.
– Я взрослая женщина, и гораздо лучше тебя представляю все последствия своего поступка.
– Со мной опасно. В каждом городе на меня устраивали нападения наемные убийцы.
– Уверена, ты справишься. Жду этого с нетерпением, - секунду назад усталая и расслабленная Сабина превратилась в жадную, не знающую усталости, девушку-подростка.
* * *
В Лондоне еще долго обсуждали дерзкое похищение Ершовым леди Винтерс. Слухи, поступающие из европейских столиц, вновь и вновь подогревали интерес света. Русские, германские, австрийские и французские газеты подробно комментировали каждое появление несчастной леди на публике. Баронесса Бузова испытывала на леди Винтерс самые смелые свои новшества. Каблук-шпилька, очки от солнца, женские часы-браслет, невероятные расцветки краски для волос и губной помады - все это повергало в шок общество. Экстравагантный мундир Ершова смотрелся на фоне нарядов Сабины серым и скучным. Покушения японских убийц на Ершова стали настолько обыденными, что в букмекерских конторах можно было сделать ставку на численность убийц и день нападения.
* * *
Прогноз Ершова о том, что японцам на сборы потребуется полгода, не оправдался. Военные действия на Окинаве и захваты судов подстегнули решимость Японии разделаться с мелкой занозой - Гавайской республикой до начала войны с Китаем. Для этого японцы направили на острова пять транспортов с десятью тысячами солдат под охраной
Ночью усиленно заработал семафор. Предупреждение о приходе японцев разлетелось по архипелагу буквально за час. Лишь на Кауаи сообщение пришлось повторять многократно, дождь сильно ухудшил видимость. Небольшая эскадра Гусева уже на следующий день вышла навстречу врагу, чтобы перехватить японский конвой еще до высадки.
Японский капитан вел свой караван кораблей с наветренной стороны от островов, чтобы огромные океанские волны мешали вражеским суденышкам не то, что приблизиться, даже выйти ему навстречу. Капитаны транспортных кораблей ворчали потихоньку, не смея открыто высказать свое мнение. Пехота, не привыкшая к качке, обессилела от недоедания и плохой воды. Вчерашних крестьян выворачивало уже не от качки, а от протухшей воды. Офицеры пили разбавленное вино из серебренных фляжек, и страдали гораздо меньше.
Капитан Араи решил очищать острова от жителей по очереди. Первым на заклание он назначил Кауаи, земли опереточного герцога, захватившего власть самозванца, американца без корней и родословной. При подходе к бухте Навиливили капитану Араи доложили о попытках вражеских судов приблизиться к каравану, но сама природа помешала врагу, волны бросали небольшие катера гавайцев из стороны в сторону, не давая возможности развить необходимую скорость. Капитан отдал приказ отогнать назойливый москитный флот, и артиллерия целый час оттачивала свое мастерство, пытаясь попасть в катера, что было абсолютно несбыточным чудом. Меж тем пехота начала высадку, и шлюпки подверглись обстрелу картечницами Гатлинга. Одновременно вели огонь две картечницы. Каждой из них требовалось около минуты, чтобы уничтожить гребцов и пехоту в шлюпке. Как только шлюпка замирала на месте, картечница переводила огонь на следующую. В заливе неподвижно застыли с десяток шлюпок, вяло покачиваясь на волнах. Крики о помощи и душераздирающие стоны раненых доносили отовсюду. Артиллерия броненосца перенесла свой огонь на берег и мгновенно накрыла обе огневых точки. Крики восторга раздались с шлюпок. Гребцы прибавили хода, обрадованные тем, что картечницы замолчали. Радость десанта была преждевременна, две новые картечницы Гатлинга заработали слева и справа от уничтоженного огневого расчета. На этот раз артиллеристы сработали быстро, но еще три шлюпки остановились, нашпигованные свинцом, и большинство остальных, необстрелянных шлюпок замедлило ход. Вновь и вновь артиллерия уничтожала огневые точки, но у врага оказалась дюжина картечниц. Двадцать из тридцати шлюпок замерли недвижимыми в заливе, на остальных шлюпках невидимые стрелки перебили всех офицеров, из-за отличий в форме их было видно издалека.
Капитан отдал приказ отступить, и артиллерия начала тратить деньги правительства с чудовищной скоростью, каждый выстрел орудия крупного калибра стоил несколько тысяч иен, гораздо дешевле снарядить десяток солдат. Увы, враг не дал ни малейшей возможности высадить десант в заливе. Рассредоточить транспортные корабли, чтобы осуществить высадку в пяти местах острова капитан не мог из-за опасности нападения катерами противника. Оставалось единственная возможность: бомбежка берега. Через три часа полукилометровая полоса зарослей на берегу была изрыта снарядами. Огромные воронки покрыли поверхность земли, понизу клубился ядовитый дым от шимозы. Новая полутора тысячная партия солдат погрузилась на шлюпки и отправилась умирать на остров.
* * *
Гусев наблюдал за вторым десантом с берега, час назад он высадился с "Пятерочки". Главная задача обороны бухты была задержать высадку японцев до заката солнца. В темноте, на невысокой волне в заливе, Гусев рассчитывал подойти на дистанцию торпедного выстрела. Прагматичный Гусев хотел утопить транспортные корабли на мелководье, что давало возможность японцам спастись, но без оружия. Гусев не знал, что девяносто процентов солдат не умели плавать, даже среди матросов таких было около половины.