19-я жена
Шрифт:
Моя сестра спрашивала не о том, что станет со мною после того, как я покину Территорию Юта и нашу Церковь. Она имела в виду — потом, после смерти, в потустороннем мире. Мы понимали все это так, что вечность радушно принимает только Святых. Это все, что мы об этом знали, во что верили как в истину.
— Ты не можешь этого сделать.
— У меня нет выбора.
— А у меня есть.
— Я тебе не позволю.
— Я так решила.
— Энн Элиза, прошу тебя…
Я умолял мою сестру целый час или более того, но она уже приняла решение. Я не хотел этого, я этого никогда не хотел. Но я человек
На следующий день Энн Элиза приняла предложение Бригама, и вскоре они поженились, и вот так моя сестра стала девятнадцатой женой. Если бы не я, этого никогда бы не случилось, и такова правда, насколько она мне известна, я клянусь в этом, и никогда в моей жизни ни из-за чего иного мне не было так стыдно, как из-за этого.
XIV
19-Я ЖЕНА
В стороне от большой дороги
И я должен помогать тебе, потому что?
Итак, Джонни исчез, и мы с Электрой снова были предоставлены самим себе. Подумаешь, какое дело — мы к этому привыкли. Утром мы с ней отправились в Канаб. Было довольно приятно — горячий ветер, и утреннее радио, поющее «Красношеюю женщину», [88] и тишина, какая наступает, когда ты один. «Мега-Байт» еще не открылся, но Пятая была уже за прилавком — выкладывала холодные закуски. Лампа на потолке бросала на все вокруг тошнотворный зеленоватый свет: Пятая выглядела бледно-зеленой, а ломтики ветчины и индейки тоже казались позеленевшими. Довольно скоро она увидела меня в окно и подошла открыть дверь. Я сказал, что хочу сэндвич с индейкой, а она ответила:
88
«Красношеяя женщина»(«Redneck Woman») — песня известной кантри-певицы Гретхен Уилсон (р. 1973).
— Ты в такую даль прикатил вовсе не за этим гребаным сэндвичем.
— Может, и нет.
— Ну как твой розыск идет? Нашел убийцу?
Я ответил, мол, пока нет, но что, в общем-то, раскрыть удалось не так уж много.
— Понятно, — сказала она. — Ты не хочешь делиться своими находками с девчонкой, которая тебе выдала не внушающую доверия историю.
— Возможно.
— Сэкономь время: я к этому отношения не имею. — Она замолчала. — Ты же знаешь, что говорят: ищи пизденку.
— Разве говорят не «Ищи деньги»?
— Это одно и то же. — Она закончила готовить сэндвич и вытащила длинный нож разрезать его пополам. — Ты с мамой моей говорил уже?
— Да, — ответил я. — А ты с ней говорила?
— Давно не говорила. Как она?
— Потрясена.
— Я знаю. Прям сумасшествие какое-то. Думаю, она этого типа и правда любила.
Минуту спустя Пятая облокотилась на прилавок, уперлась подбородком в раскрытую ладонь и сказала:
— Пока ты там все разнюхиваешь, мне хотелось бы, чтобы ты разгадал настоящую загадку.
— Какую это?
— Почему?
— Почему — что?
— Почему они все по-прежнему верят
— Ну, если это единственное, что ты знаешь…
— Нет, дело не в этом. То есть я хочу сказать, конечно, да, если это все, что ты знаешь, трудно себе представить что-то другое. Только я говорю не об этом. Я говорю о том, почему у них никогда не возникает ни одного подозрения, что во всем этом может быть что-то не так? Тебе нет необходимости что-то знать, чтобы возникло сомнение. Надо только прислушаться. К самому себе. Почему так много людей так хреново прислушиваются к самим себе?
— Может, боятся?
— Чего?
— Смерти. Того, что наступает после.
— А я — нет? — (Чем дольше мы разговаривали, тем больше я терял уверенность в том, каким образом Пятая вписывается во все это.) — Кстати, знаешь, есть веб-сайт, который тебе может пригодиться, — проверь: 19thwife.com. Это такая антиполигамная группа. Я так понимаю, что они помогают женщинам бежать, занимаются юридическими делами и всякое такое. Может, они твоей маме смогут помочь. Только, насколько я знаю, это и ловушкой может оказаться. В любом случае стоит проверить. Упс! Время открываться! Утренний пик.
Она открыла дверь, впустив мужчину с сыном колледжного возраста. Парнишка весь состоял из рук и ног, и кадык у него был похож на булыжник. Он вдохнул в себя булочку, как мы с вами съели бы орешек. Когда они ушли, Пятая сказала:
— Он тебе понравился.
— Он был клевый. Ну И что из того?
— Тебе перетрах хороший нужен.
— Ты мне будешь рассказывать! Только сначала я должен маму из тюряги вытащить.
— Я очень хотела бы тебе помочь.
— Тогда расскажи мне, что ты знаешь про тот вечер.
— Я тебе уже говорила: ничего. Меня там не было.
Я знаю: я ужасно краснею, но Пятая стала такой же красной, как красные перцы на ее подносе для готовки.
— Я не могу помочь тебе, — повторила она. — Я ничего не знаю про то, что случилось с твоим отцом.
— Он ведь и твой отец тоже.
— Отчим. Слушай, мне надо работать. Увидимся.
Она плечом толкнула вращающуюся дверь в кухню и ушла туда с консервированными томатами и только что доставленной, еще не распакованной нарезанной ветчиной.
По пути назад в Сент-Джордж какой-то коп сделал мне знак прижаться к обочине. Я превышал скорость всего на восемь или десять миль, так что дело было не в том. И мы оба — каждый сидя за рулем своей машины обочь дороги — это понимали. Коп долго сидел в патрульной машине, что-то записывая. Его мигалки вращались, сверкая синими и красными огнями, что заставляло Электру метаться у заднего окна и лаять, а шерсть у нее на загривке поднялась торчком, будто щетка.
Поля шляпы скрывали лицо копа, а предполуденное солнце не позволяло ничего толком разглядеть. Когда он вышел из машины, солнце светило ему в спину, и все, что я мог видеть, был направлявшийся ко мне черный силуэт. Электра проиграла битву и теперь лишь скалила зубы и поскуливала, готовая пожертвовать собой, защищая меня. Я попытался ее успокоить, но она чувствовала, что я напуган.