1905 год. Прелюдия катастрофы
Шрифт:
Восставшие были не дураками и это вполне понимали. Так что баррикады никто не защищал, они создавались для того, чтобы задержать на время противника. А действовать предполагали так: группы из двух — трех человек выскакивают в тыл солдатам и открывают огонь. Принцип: «бей и беги». Нормальная партизанская тактика.
Кто знает, чем бы всё это закончилось, но тут вступил в действие новый фактор — доставленный 15 декабря из Петербурга лейб — гвардии Семеновский полк.
Российская гвардия являлась очень своеобразной структурой. Назвать ее элитными войсками в
Попасть в гвардию было непросто. Офицеры там являлись исключительно дворянами. Нет, никаких законодательных ограничений не существовало. Но чтобы попасть в гвардейский полк, требовалась рекомендация одного из офицеров и единогласное решение офицерского собрания. (Интересно, а откуда большевики позаимствовали правила приема в партию? Что-то уж больно похоже) Понятно, какие там служили ребята.
Гвардия являлась «кадровым резервом» тогдашней власти. С одной стороны, бывший гвардейский офицер, пробившийся в большие чины, тащил за собой однополчан. Но существовала и иная сторона дела. В гвардии служить было престижно, но очень дорого. По подсчетам капитана лейб — гвардии Семеновского полка Юрия Владимировича Макарова, оставившего подробные воспоминания, жизнь офицера, простая жизнь без всяких излишеств, обходилась в четыре раза дороже, чем получаемое жалованье. И это был не предел. В лейб — гвардии Конногвардейском полку, как писал граф Игнатьев, «среднего дворянского состояния хватало лет на пять». Тот же Игнатьев: «Мы прекрасно знали, что жалованья не увидим». А далеко не все дворяне могли позволить себе служить за собственный счет.
Так что более — менее дельные люди стремились, приобретя необходимые знакомства и прочие связи, как можно быстрее выйти из гвардии — в армию или на гражданскую службу. Кто оставался — можно представить, что это были за кадры.
Но все эти рассуждения касаются офицеров. Что же до солдат. В гвардию отбирали не по способностям, как теперь берут в ВДВ, а по внешности. Требовалось иметь «гвардейский рост» — от 185 сантиметров. Тогда подобных призывников было не так уж и много. А в конкретные полки подбирали «по экстерьеру».
«Каждый гвардейский полк имел свой тип, который и начальством, и офицерами всячески поддерживался и сохранялся в возможной чистоте. В Преображенцы подбирались парни дюжие, брюнеты, темные шатены или рыжие. На красоту внимания не обращалось. Главное был рост и богатырское сложение. В Конную гвардию брали преимущественно красивых брюнетов. Семеновцы были высокие, белокурые и «лицом чистые», по возможности с синими глазами, под цвет воротника».
Служба в гвардии была не самая плохая. Кормили хорошо. Чтобы было понятно: многие призывники из крестьян мясо впервые в жизни видели в армии! А гвардейская «мясная порция» была неплохой. Офицеры в казармах появлялись не очень часто, служебные обязанности в осенне — зимнее время сводились к несению караулов в разных правительственных зданиях — где, кстати, тоже было принято кормить солдатиков до отвала. (А офицеров еще и поить. К примеру, на суточное дежурство в Зимнем дворце каждому офицеру полагалось по две бутылки вина, — по одной белого и красного.) На летнее
Так что солдатам гвардейских полков было грешно жаловаться на жизнь. Они и не жаловались. И революционные идеи в этой среде в 1905 году популярностью не пользовались. Вот такие ребята и поехали давить восстание в Москве.
Революционеры прекрасно понимали, чем закончится вмешательство гвардии, и пытались этому помешать. Была идея разрушить Николаевскую железную дорогу, чтобы семеновцы до Москвы не добрались. Не вышло. Полковник Герасимов свидетельствует:
«Все опасные места были заняты железнодорожными батальонами и жандармскими командами, как это полагается при проезде царя».
Правда, революционеры тоже отличились. Группа московских социал — демократических боевиков, собиравшихся повредить железную дорогу, просто — напросто заблудились на местности и эту самую дорогу не нашла. Как говорится, бывает хуже, но реже. С эсерами же получилось еще интереснее. Их Боевая организация намеревалась взорвать какой-либо из мостов — однако на дело ребята так и не вышли. Одно из объяснений: Азеф, над которым в тот момент уже сгущались обвинения в работе на охранку, имел идею — фикс — взорвать Департамент полиции (и все документы развеялись бы по ветру). Так что боевиков он из Питера не выпустил, они ему были нужны в городе.
Так это или нет, но семеновцы прибыли в Москву. Приказ у них был простой: «пленных не иметь» (и после этого кто-то еще плачется о «зверствах большевиков»). При таких методах стреляют по всему, что движется, не особо разбираясь, кто прав, кто виноват.
Солдаты приказ исполнили. Против баррикад применили орудия. В общем, восстание подавили и порядок навели.
«Новости дня»:
«19 декабря. Вчера, как нам передают, сдались последние "про- хоровцы" — рабочие пресненского района, засевшие в помещении Прохоровской мануфактуры и в соседних домах.
Местность пока оцеплена войсками, но сегодня войска будут сняты и отведены.Все рабочие района спешно разоружаются, причем ведется точная регистрация всех слагающих оружие».
В других регионах народ тоже весело развлекался.
«Вдоль Великого Сибирского пути образовались самозваные "комитеты", "советы рабочих и солдатских (тыловых) депутатов" и "забастовочные комитеты", которые захватывали власть. Сама Сибирская магистраль перешла в управление "смешанных забастовочных комитетов", фактически устранивших и военное, и гражданское начальство дорог.
Официальные власти растерялись. Во Владивостоке комендант крепости, ген. Казбек, стал пленником разнузданной солдатской и городской толпы. В Харбине начальник тыла, ген. Надаров, не принимал никаких мер против самоуправства комитетов. В Чите военный губернатор Забайкалья, ген. Холщевников, подчинился всецело комитетам, выдал оружие в распоряжение организуемой ими "народной самообороны", утверждал постановления солдатских митингов, передал революционерам всю почтово — телеграфную службу и т. д. Штаб Линевича, отрезанный рядом частных почтово — телеграфных забастовок от России, пребывал в полной прострации, а сам главнокомандующий устраивал в своем вагоне совещание с забастовочным комитетом Восточно — китайской железной дороги, уступая его требованиям»