1914 год. Начало
Шрифт:
Уже в 1904 г., сразу после снятия противоречий в Египте и Марокко, между Лондоном и Парижем начались переговоры о разделе сфер ответственности флотов. С 1905 г. с огромным напряжением сил британские военные стали готовить экспедиционные силы для переброски через Ла-Манш в случае германо-французского конфликта13. Еще 5 января 1906 г. на первых консультациях по англо-французскому военному сотрудничеству в Париже представителем Лондона были заданы вопросы о том, гарантирует ли Франция неприкосновенность бельгийских границ в случае франко-германского конфликта и понимает ли ее правительство, что немецкое вторжение в эту страну будет означать автоматическое вступление в войну Англии. На оба вопроса последовал положительный ответ, а затем обе стороны обсудили планы возможных совместных действий на суше и на море. Начавшийся
В этой обстановке русский МИД во главе с А. П. Извольским попытался осуществить ряд проектов, нацеленных на стабилизацию положения в Азии. Русско-японские противоречия на Дальнем Востоке были сняты соглашениями с Японией, подписанными в июле 1907 г. Маньчжурия делилась на северную (русскую) и южную (японскую) сферы влияния. В первую также входила и Внешняя Монголия, а во вторую – Корея. Япония получала право промысловой деятельности на двух третях акватории русских морей Дальнего Востока, включая Амурский лиман. Ограничения вводились лишь на охоту на морских бобров и котиков.
Через месяц А. П. Извольский и британский посол в России А. Никольсон подписали в Петербурге конвенцию об Иране, Афганистане и Тибете. Обе стороны договорились признать Афганистан и Тибет лежащими в сфере влияния Англии, гарантировать территориальную неприкосновенность Тибета, сноситься с далай-ламой только через китайское правительство. Россия обговорила права для своих подданных – паломников-буддистов. Англия обязалась не аннексировать часть афганской территории и не предпринимать в Афганистане действий, направленных против России. Главной частью договора стало соглашение по разделу Персии, в которой русское влияние, политическое и финансовое, было весьма велико. Иран делился на три зоны – русскую (северную), английскую (южную), нейтральную (промежуточную между ними). Русско-английские противоречия на Среднем Востоке временно были сняты, а Англия превращалась в регионального партнера русско-французского союза в Атлантике и Азии. Впрочем, не следует переоценивать значение этого документа: соперничество Петербурга и Лондона вскоре возобновилось и в 1913–1914 гг. вновь достигло весьма высокой степени15.
Англичан с русскими помирили немцы, а русских с англичанами – желание снять напряжение по периметру границ. Вслед за русско-английским соглашением А. П. Извольский сосредоточился на русско-германском сотрудничестве. Оно было подтверждено во время встречи Николая II и Вильгельма II в Свинемюнде в июле 1907 г., а уже в октябре того же года Россия получила принципиальное согласие Берлина на изменение статуса Аландских островов – отмену конвенции об их нейтрализации. В сентябре 1907 г. А. П. Извольский встретился в Вене с министром иностранных дел Дунайской монархии графом А. Эренталем и заявил об отсутствии каких-либо агрессивных планов в отношении Турции. В этой восточной монархии тем временем происходили события, которым русский дипломат был в немалой степени обязан срыву своих планов.
В июле 1908 г. в Турции произошла революция, султан Абдул-Гамид вынужден был восстановить конституцию 1876 г., и на ноябрь в Османской империи были назначены выборы в парламент. Вена захотела воспользоваться возникшим кризисом для того, чтобы аннексировать оккупированные ею в 1878 г. Боснию и Герцеговину. На встрече с А. Эренталем в Бухлау в сентябре 1908 г. А. П. Извольский предложил Австро-Венгрии право аннексии Боснии и Герцеговины в обмен на свободу плавания через Проливы для русских военных судов. Этот план потерпел неудачу: Германия и Италия требовали компенсаций за изменение режима Проливов, а Париж и Лондон не соглашались с этими предложениями. 7 октября 1908 г. Вена провозгласила аннексию Боснии и Герцеговины. Начался боснийский кризис, в ходе которого Германия полностью поддержала свою союзницу.
В марте 1909 г. под угрозой германского ультиматума Россия вынуждена была согласиться с аннексией. Вслед за ней это сделала и Сербия. По меткому
Политика уступок и компромиссов лишь ухудшила положение России и спровоцировала рост аппетитов среди политиков германо-австрийского блока. Именно после боснийского кризиса в Большом Генеральном штабе пришли к мысли о возможности коалиционной войны Германии против Франции, России и, вероятно, Англии18. Слабость провоцирует агрессию европейцев не в меньшей степени, чем азиатов. Сила доказательна по своей природе, и вдохновившись этим принципом, Германия и Австро-Венгрия организовали в 1914 г. провокацию против Сербии – несчастной страны, трижды ставшей жертвой агрессии западного мира в XX в. (Австро-Венгрия и кайзеровская Германия, гитлеровская Германия и фашистская Италия, США и НАТО). Один из организаторов и вдохновителей этой провокации – эрцгерцог Франц-Фердинанд стал заложником собственных планов. Его убийство запустило механизм германо-австрийского союза, вся сила которого была приведена в действие для повторения сценария 1908–1909 гг., но на этот раз в гораздо большем масштабе.
К войне так долго готовились, о ней так долго говорили, что, похоже, с ней смирились, как с неизбежным злом, которое обязательно придет, но все же, наверное, не завтра. Масштабные события, которых долго ждут, имеют свойство приходить неожиданно. «Первая мировая война разразилась внезапно, – вспоминал И. Г Эренбург, бывший в то время политическим эмигрантом во Франции, – затряслась земля под ногами… Все готовилось давно, но где-то в стороне, а разразилось внезапно»19. Отдыхавший в Баден-вейлере (южный Баден) вместе с женой депутат IV Думы С. И. Шидловский вспоминал о первой реакции местного общества на сараевское убийство: «Сначала не только нам, но и местным немцам в голову не приходило, что дело может дойти до войны, да еще такого мирового значения; однако местные жители, с которыми мне приходилось рассуждать еще ранее о германском милитаризме и которые вообще, как все южные немцы, были далеко не поклонники немецкого «пруссачества», говорили мне, что война должна быть непременно, так как напряжение германского милитаризма дошло до такой степени, что без своего рода отдушины дело продолжаться не может»20.
Так, долгожданно и неожиданно, началась Первая мировая война, после которой неузнаваемо изменилась политическая карта Европы. Уходившие на фронт в августе 1914 г. мечтали о радостной и веселой войне, полной романтических подвигов и приключений, которая завершится прочным и справедливым миром. Война виделась сокрушительной и короткой, солдатам обещали, что они вернутся к своим домам уже к Рождеству. На деле сбылись лишь ожидания сокрушительных последствий. Военные потери были чудовищными: погибли около 9,5 млн солдат, матросов и офицеров, около 20 млн получили ранения разной степени тяжести. Русские потери составили 1,8 млн убитых и умерших21.
По разным подсчетам, около 5 млн гражданских лиц погибли в результате военных действий, перемещений и разного рода жестокости оккупационных режимов. Геноцид армян и ассирийцев в Оттоманской империи и Персии, проведенный младотурками, массовое уничтожение сербов и русин, организованное властями Австро-Венгрии, депортация еврейского и немецкого населения Прибалтики из прифронтовой полосы в глубь империи, реализованная по приказу Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича (младшего), миллионы беженцев, уходивших в 1915 г. вслед за русскими войсками добровольно и принудительно – все это было так не похоже на романтические предания рыцарской войны. Оставим в стороне вопрос, насколько образ «красивой» войны XIX в. соответствовал действительности. То, что произошло, было несравнимо ни с чем, предшествующим 1914 г.